Читать книгу - "Паустовский. Растворивший время - Олег Д. Трушин"

В Севастополе, ставшем городом тишины, меньше чем за три недели Паустовский, подписываясь псевдонимами «К. П-кий» и «К.», напишет для газеты «Моряк» ряд коротких «Морских очерков», в частности «Голодный рейс», «Мытарства “Димитрия”», «Каюта № 5», «Пассажир и капитан», «Мёртвое кольцо», «Севастополь», «Пьяная земля. Гашиш», «Норд-ост» и другие. В редакцию «Моряка» он переправлял их с пароходной оказией вместе с трогательными письмами жене.

Почти все очерки, как и другие короткие рассказы из чуть более поздних циклов «Батумские письма» и «Письма с пути», впоследствии густо «разольются» в «Повести о жизни», насытив её исключительной подлинностью, – ведь всё увиденное и пережитое было отражено «по горячим следам».

Крымские скитания благотворно сказались на творчестве Паустовского. Но Крым был промежуточным звеном – нужно было обязательно добраться до Сухума. Возвращение в Одессу ничего хорошего не сулило, голод свирепствовал.

Но не только голод «гнал» Паустовского из Одессы.

Была ещё одна причина. Её озвучит писатель Владимир Пантелеевич Стеценко в своих воспоминаниях «Пиры кочевников у подножия разграбленных пирамид»:

«Мне кажется, тогда он (Паустовский. – О. Т.) через Кавказ, как Есенин через Персию, пытался удрать от большевиков. Но это по разным причинам у него не получилось. Паустовский любил Россию»104.

Ну что же, в логике этой смелой мысли Стеценко не откажешь. Вполне возможно, что всё именно так и было. Прямых подтверждений, как и отрицания, этому обстоятельству уже не найти.

Паустовский вернётся в Одессу в 1925 году.

Но это будет другое время и… другая Одесса. Впрочем, и Паустовский будет уже другим.

Часть пятая. «Для переезда в Сухум мы реализуем всё наше последнее…». Кавказ: 1922—1923

Короткий, но весьма значимый кавказский период в биографии Паустовского занимает особое место. И не только потому, что именно в это время Паустовский станет подписывать свои статьи и очерки полной фамилией, не прибегая ко всякого рода сокращениям и не «играя» инициалами, но ещё и потому, что, почувствовав здесь особую атмосферу бытия, он настолько проникнется к этим местам, что на склоне лет попытается вернуться сюда насовсем.

В конце 1950-х годов Паустовский попросит о выделении ему земельного участка в Батуми, направив письмо в Союз писателей Грузии.

В ответе от 27 января 1960 года за № 22 председателя правления ССП Грузии Ираклия Виссарионовича Абашидзе он прочтёт следующее:

«Дорогой Константин Георгиевич!

Получив Ваше письмо, я поговорил на съезде КП Грузии с первым секретарём Аджаробкома КП Грузии тов. Давидом Михайловичем Мамуладзе.

Он обещал оказать Вам всевозможное содействие – выделить участок земли в Батуми, помочь Вам в постройке жилого дома.

Многоуважаемой Татьяне Алексеевне (Т. А. Арбузова, в девичестве Евтеева, – третья жена К. Г. Паустовского. – О. Т.) придётся непосредственно обратиться в Батуми к первому секретарю Аджаробкома тов. Д. М. Мамуладзе.

Я буду очень рад в скором времени увидеть Вас в Грузии.

С дружеским приветом, Ираклий Абашидзе»105.

Но переезд в Батум так и не состоится.

Впрочем, несколькими годами раньше Паустовский не переехал и в Ялту, хотя изначально в письме от 14 декабря 1956 года председатель Ялтинского городского исполкома А. Тарасов в письме Паустовскому убедительно ответил, что «…участок для индивидуального строительства Вам может быть выделен в гор. Ялте или его пригороде при Вашем участии или при участии Вашего представителя»106.

Конечно, говорить тут о случайностях не стоит. Для Паустовского это были не лучшие годы для подобного рода «прошений».

Итак, 8 февраля 1922 года пароход «Пестель» доставил Паустовского в Сухум.

И это было спасением.

Солнечная Абхазия. Море. Удивительная природа. Тропики. Обилие фруктов. И ещё что-то таинственное и не постижимое, романтически-загадочное, словно сошедшее со страниц приключенческих книг. Одним словом, взрыв эмоций и чувств! Живое ощущение пройденной полосы препятствий.

В повести «Бросок на юг», впервые опубликованной в журнале «Октябрь» № 10 за 1960 год, Паустовский слишком романтизировал и беллетризовал своё появление в Сухуме, обрисовав его не иначе как «побег» с корабля.

На деле всё было по-другому.

19 декабря 1921 года, то есть ровно за месяц до отплытия его из Одессы, Паустовский получит удостоверение за № 1121 Союза кооперативов Абхазии, а вместе с ним и направление в Сухум. А значит, Паустовский ехал туда целенаправленно.

В феврале 1922 года Абхазия действительно была крайней противоположностью Крыму и другим городам черноморского побережья не только из-за отсутствия голода, но и, если можно так выразиться, общего жизненного комфорта. Власть Советов, которая во второй раз весной 1921 года уже окончательно установилась в Абхазии, принесла долгожданное спокойствие после трёх лет политической «сутолоки». Разыгравшиеся к 1921 году страсти Гражданской войны улеглись, и Абхазия, «выдохнув» невзгоды последних лет, войдя в состав «красной» Грузии, стала частью молодого Советского государства.

19 февраля 1922 года из Сухума Паустовский напишет Екатерине, оставшейся в Одессе:

«…единственное спасение – Сухум. <…> Я ведь знаю, что для переезда в Сухум мы реализуем всё наше последнее, а чтобы вырваться отсюда на север – у нас ничего не останется. Реши ты, у тебя есть чутьё и верный глаз. Решая, думай только о себе. Для меня нужно и хорошо только то, что нужно и хорошо для тебя. Пишу я урывками и пла́чу над этими строчками, как ребёнок. Я совсем болен – нервы дрожат, как струны»107.

Но, проникшись к Сухуму душой, сердцем он его не принял. Из письма Екатерине от 20 февраля 1922 года:

«Сухум – красив, но чужой… Отношение к приезжим недоброжелательное… Абсоюз трещит… Морально же очень и очень тяжело, глухо, как-то безысходно. Но не в этом дело, – вырваться отсюда страшно трудно. Москва уходит, уплывает из рук, а у меня такая тоска по Москве, даже по Одессе, по тихим вечерам, культурным людям, интересному делу, “Мёртвой зыби”.

И когда я подумаю, что здесь нам, может быть, придётся застрять на год-два (проехать отсюда до Москвы стоит миллионов 40), мне становится тоскливо и страшно.

<…> Работа здесь скучная, канцелярская, хотя и лёгкая… Жаль “Моряка”. Мой бесплатный билет до Одессы действителен до 18 апреля.

Лучше поголодать в Одессе, чем быть сытым здесь. Я бы отдал полжизни, чтобы быть в Одессе, чувствовать твою близость, близость Москвы, эту возможность. Из моих последних скитаний я вынес одно твёрдое убеждение – в Москву»108.

Колебания Екатерины относительно переезда из Одессы в Сухум были очевидны. И рождались они, по всей видимости, не на пустом месте.

И всё