Читать книгу - "Абсолютный слух. 100 классических композиций, которые должен знать каждый - Тим Бувери"

Пула. Он писал вальсы и марши, а затем оставил армию в 1902 г. и занял должность дирижера в венском театре «Ан дер Вин», на сцене которого когда-то состоялись премьеры «Волшебной флейты» и «Фиделио». Здесь он представил оперетты «Венские женщины» и «Решетник» (обе – успешно), а также «Божественный супруг» и «Шуточная свадьба» (обе в 1904 г. провалились).

Композитор не был первым кандидатом на роль автора музыки к «Веселой вдове» – оперетте, созданной Виктором Леоном и Лео Штейном по пьесе «Атташе посольства» Анри Мельяка (который принимал участие в работе над либретто «Кармен»). Первоначально партитуру отдали Рихарду Хойбергеру – именно он по иронии судьбы не дал Легару занять пост дирижера в Венском муниципальном оркестре, выдвинув сомнительное обвинение, что тот не разбирается в вальсах. Работа досталась сопернику, когда Хойбергер не смог ничего написать.

«Пожалуйста, отдайте мне “Веселую вдову”, я просто обязан взяться за нее!» – умолял тридцатипятилетний музыкант, прежде чем наиграл Леону дуэт из второго акта Dummer dummer Reitermann («Глупый всадник») по телефону.

Заказ был отдан ему, а слушатель получил самую успешную оперетту в истории: за первые полтора года в немецкоязычных театрах она была представлена четыреста двадцать два раза, а к январю 1909 г. оперетту показали восемнадцать тысяч раз.

Любовная история построена вокруг фигуры графа Данило, посла Понтеведро (едва ли замаскированное название Монтенегро, т. е. Черногории) в Париже, пытающегося удержать состояние богатой вдовы в своей стране. В «Веселой вдове» звучат и разудалые танцы, и веселые хоры, и мелодичные арии. Хотя это, несомненно, легкая музыка, в ней есть редкой красоты эпизоды, а о привлекательности материала свидетельствует список ведущих музыкантов, делавших записи этой оперетты. Среди них были Элизабет Шварцкопф, Джоан Сазерленд, Николай Гедда, делавших Стьюдер, Брин Терфель, Герберт фон Караян и Джон Элиот Гардинер. Даже Малер любил творение Легара. Вернувшись из театра, они с женой танцевали под мелодии из спектакля и по памяти исполняли вальсы на фортепиано. Не вспомнив один из пассажей, пара отправилась в главный венский музыкальный магазин, но ощутила неловкость при мысли, что их увидят при покупке такой «простой» партитуры. Поэтому композитор отвлекал владельца вопросами о собственных изданиях, пока Альма тайком листала экземпляр «Веселой вдовы».

К тому времени как они покинули магазин, женщина смогла спеть мужу вальс уже целиком.

Рекомендуемая запись: Cheryl Studer, Boje Skovhus, Barbara Bonney, Rainer Trost, Bryn Terfel, The Monteverdi Choir, Vienna Philharmonic, John Eliot Gardiner, Deutsche Grammophon, 1994

Сергей Рахманинов

Симфония № 2 ми минор

1906–1907

Первая симфония Рахманинова не просто провалилась: критики разнесли ее в пух и прах, и после этого большинство людей бы отказалось продолжать музыкальную карьеру.

«Если бы в аду была консерватория, если бы одному из ее даровитых учеников задали написать программную симфонию на тему “семи египетских язв” и если бы он сочинил симфонию вроде симфонии господина Рахманинова, то он бы блестяще выполнил задачу и привел бы в восторг обитателей ада», – объявил безжалостный Цезарь Кюи.

Что хуже, был недоволен сам автор. «Верно только то, что меня совсем не трогает неуспех, что меня совсем не обескураживает руготня газет, – писал он, слегка лукавя, композитору Александру Затаевичу, – но зато меня глубоко огорчает и на меня тяжело действует то, что мне самому моя симфония, несмотря на то что я ее очень любил раньше, сейчас люблю, после первой же репетиции совсем не понравилась…». Несмотря на успех Второго концерта для фортепиано с оркестром, композитор принялся за работу над новой композицией осенью 1906 г. в Дрездене далеко не просто «с опаской».

Стоит начать с того, что Рахманинова разочаровывали собственные идеи. «…Я даю себе зарок не создавать больше симфоний. Ну их! – писал он другу, композитору Никите Морозову. – Не умею, а главное, не хочу. <…> Моя вторая работа несколько лучше [Первой] симфонии, но все-таки сомнительных достоинств». Музыкант не впервые демонстрировал невообразимую критичность к себе, но Вторая симфония – вершина позднего русского романтизма. После томного вступления (одного длинного вдоха в оркестре) автор начинает воплощать первую тему-«девиз». Несмотря на то, что предпочтение отдано струнным, звучание богатое и объемное. Музыка то понурая и тоскливая, то задумчивая и взволнованная – будто на волнах нас относит в бурное скерцо. Оно объято волнением, если не паникой, и затем мы погружаемся в роскошь самой, бесспорно, лиричной медленной части; тема переполнена любовным чувством, граничащим с сентиментальностью, но не опускающимся до нее. Финал же восхитительно бравурный – его живость полностью отметает мысль о неуверенности композитора в своих способностях к сочинению симфоний.

Премьера Второй симфорнии состоялась 2 февраля 1908 г., она обрела широчайшее признание, и Рахманинов получил уже вторую премию Глинки. Критик Юлий Энгель сказал, что тридцатичетырехлетний автор может быть «достойным преемником Чайковского»: «Прослушав с напряженным вниманием все четыре части, кто-то с удивлением заметил, что стрелки часов передвинулись на пятьдесят пять минут», и даже если это слишком долго для рядового слушателя, «как свежа она [симфония] вся, как прекрасна!».

Рекомендуемая запись: Royal Concertgebouw Orchestra, Vladimir Ashkenazy, Decca, 1983

Густав Малер

Симфония № 9 ре мажор

1908–1909

В своей Девятой симфонии композитор изображает смерть, все ее печали и загадки. Тема, которую он исследовал всю жизнь, достигла апогея летом 1907 г., когда одновременно от скарлатины и дифтерии скончалась его старшая дочь. Родители были потрясены. Альме Малер потребовался врач. Во время визита к скорбящей матери тот, осмотрев заодно музыканта, обнаружил у него проблемы с сердцем. «Его вердикт стал началом конца», – как позже написала Альма.

Продолжительные дебаты о соотношении жизни художника и его/ее произведениий достигают кульминации в Девятой симфонии. Традиционная интерпретация, на что очень сильно повлияли не самые надежные мемуары супруги автора, гласит, что тот, узнав о диагнозе, зациклился на скором уходе и отразил это в музыке. Девятая симфония, как часто говорится, представляет собой и предчувствие смерти, и похороны жанра симфонии, и даже прощание с тональностью. Не подтверждает подобные толкования выступает тот факт, что Малер продолжал работать и над другой симфонией, которая должна была стать Десятой, а также письма, где ясно говорится, что композитор не собирался порывать ни с жизнью, ни с музыкой.

Поэтому, возможно, важнее всего помнить, что музыка статична не в большей степени, чем остальные виды искусства.

Единственная фраза может скрывать в себе множество значений, а целая симфония (особенно авторства Малера) – это вселенная мыслей. Девятая симфония выдержана в патетическом духе, что очевидно со вступительных тактов, где звучит сбивчивый ритм в контрабасах и