Читать книгу - "Истины. Будущее Америки в первую очередь - Вивек Рамасвами"

должно обеспечивать исполнение меньшего количества нормативных актов, но и само агентство будет производить меньше нормативных актов, если объем его регулятивных полномочий уменьшится.

Согласно общепринятому мнению, защита гражданской службы не позволяет президенту и даже назначенцам кабинета министров увольнять федеральных служащих. Но защита гражданской службы не так сильна, как ее представляют. Действительно, более 90 процентов сотрудников федеральных агентств имеют право на защиту гражданской службы. Но цель закона, первоначально принятого в 1883 году, заключалась в том, чтобы покончить с системой «трофеев», то есть не позволить вновь избранному президенту вознаграждать своих сторонников, предоставляя им значительные должности в федеральном правительстве. По сути, в нем говорится, что сотрудники агентств должны наниматься на работу на основе заслуг и не могут быть уволены по политическим убеждениям. Но в нем не говорится, что их вообще нельзя увольнять. Напротив, сам закон разрешает массовые увольнения — то, что он называет «сокращением штатов», — в ходе которых сотрудники имеют право быть оставленными только в порядке старшинства.

Статут также наделяет президента полномочиями «устанавливать правила, регулирующие работу конкурсной службы» (5 U.S.C. 3302). Эти полномочия очень широки. Президенты, начиная с Гарри Трумэна и заканчивая Бараком Обамой, использовали это положение для внесения изменений в правила государственной службы с помощью исполнительных распоряжений. И когда они это делали, их не сдерживал Закон об административных процедурах (APA), который обычно требует периодов уведомления и комментариев и других препятствий для осуществления федерального регулирования. Верховный суд заявил об этом в деле Франклин против Массачусетса и Коллинз против Йеллен. В этом есть смысл. APA был разработан для защиты управляемых лиц от конституционного произвола федеральных агентств, а не федеральных служащих от их работодателей.

Обладая этими полномочиями, следующий президент может ввести любое количество «правил, регулирующих конкурентную службу», которые эффективно ограничат административное государство. Он мог бы перевести агентства из Вашингтона, что привело бы к децентрализации округа Колумбия как места сосредоточения власти, оживило бы упущенные малые города и поселки и переместило бы федеральные агентства ближе к сообществам, которым они якобы служат. Это также приведет к массовым увольнениям, поскольку многие государственные служащие, работающие в Вашингтоне, не захотят переезжать, что, в свою очередь, позволит избежать расходов на выплату выходного пособия при добровольном уходе.

Президент также может вводить ограничения на срок полномочий, гарантируя, что ни один бюрократ не сможет занимать должность дольше, чем сам президент. Это тоже еще одна политика найма — прерогатива, которая в конечном итоге принадлежит президенту в соответствии с его правом «предписывать правила, регулирующие конкурентную службу» (5 U.S.C. 3302). Назначенный царь может заложить основу, пока президент готов поставить свою подпись под пунктирной линией.

Последний шаг к настоящему укрощению административного государства — это реальное закрытие агентств, которые не должны существовать. Во время своей президентской кампании я приводил убедительные аргументы в пользу того, почему агентства — от Министерства образования до Бюро алкоголя, табака, огнестрельного оружия и взрывчатых веществ (ATF), от Службы продовольствия и питания (FNS) до Федерального бюро расследований (FBI) — должны быть, вероятно, полностью закрыты. Мы не ставим перед собой цель обсудить достоинства упразднения каждого из этих агентств (об этом можно написать отдельную книгу, и, возможно, так и должно быть). Я хочу сказать, что у президента, готового к этому, есть все необходимые инструменты для этого.

Как бы это выглядело, если бы американцы действительно управляли собой? Чтобы люди, которых мы избираем, были теми, кто на самом деле принимает законы? Во-первых, федеральное правительство стало бы меньше. Намного меньше. Оно было бы более отзывчивым к людям. И это оставило бы штатам больше возможностей для управления, для принятия законов, отвечающих потребностям их граждан. Бизнес также освободился бы от якоря бюрократии, волокиты и правил, которые сдерживали его развитие. Инновации будут развиваться стремительно. Так же как и наша экономика. Люди будут процветать. Наши отцы-основатели не боялись мыслить масштабно и мечтать о большем. Двести пятьдесят лет спустя мы тоже не должны бояться.

Пять истин

Люди, которых мы избираем для управления правительством, больше не являются теми, кто на самом деле управляет им: большинство юридически обязательных указов издаются невыбранными бюрократами, а не избранными представителями.

Правительственные агентства из трех букв пишут правила, которые ограничивают поведение американцев, хотя Конгресс никогда прямо не разрешал этим агентствам писать большинство этих правил — что недавно было пресечено Верховным судом США в деле «Западная Вирджиния против Агентства по охране окружающей среды», возможно, одном из самых важных решений Верховного суда в XXI веке.

Федеральные агентства, такие как SEC, не только разрабатывают и применяют нормативные акты, но и разрешают споры с помощью штатных судей, что противоречит принципу разделения властей, закрепленному в Конституции США, и Верховный суд только что признал эту практику незаконной.

Смещение власти от Конгресса к бюрократам отражает возврат к монархическому мировоззрению старого мира, который в основе своей скептически относился к самоуправлению и демократии.

Исправление разросшегося административного государства не может быть достигнуто постепенно; оно потребует масштабных увольнений и закрытия существующих агентств.

6

Нуклеарная семья — величайшая форма управления, известная человечеству

«Да, я выросла в привилегированном положении. Не экономические привилегии, а высшая привилегия — иметь в доме двух родителей, мать и отца, которые привили нам стремление к образованию и веру в Бога».

В первый раз я сказал это в ответ на ехидный ответ назойливого студента колледжа, который оспаривал мое несогласие с позитивными действиями, обвиняя меня в «привилегированности».

На первый взгляд, мысль о том, что я вырос в «привилегированном положении», была смехотворной. Мои родители не были бедными, но и не были богатыми. Они приехали в Америку, не имея практически ничего. Моя мать поступила в медицинскую школу по стипендии в Индии, но у нее возникли проблемы с поиском работы как у иностранного выпускника медицинского факультета, поэтому незадолго до моих родов она в последнюю минуту поступила в ординатуру. Мой отец столкнулся с неумолимыми увольнениями на заводе General Electric и в конце концов поступил в вечернюю школу, чтобы стать адвокатом, и при этом работал на основной работе, чтобы обеспечить нашу семью.

Поэтому, когда молодой студент колледжа, который, насколько я знал, возможно, получил диплом о высшем образовании, оплаченный богатыми родителями, бросил мне вызов не по существу, а по моей привилегии, я отреагировал инстинктивно.

«Мы с вами оба обеспокоены проблемой неравенства в Америке», — сказал я, намереваясь обезоружить его. «Но вот в чем разница: вы хотите решить проблему расового неравенства с помощью расовых квот. Я