Читать книгу - "Ё-моё! - Гарри Яковлевич Бардин"

художника-постановщика для своей картины. Все отказывались. В конце концов согласилась работать со мной Света Гвиниашвили, которая до этого была только ассистентом художника, а художником-постановщиком — никогда. Спасибо, Света.

Пришло время записывать актеров. В фильме у меня говорили дети, и я решился на отчаянный шаг — пригласить на озвучивание не проверенных временем актрис-травести, а настоящих детей.

Для этого я отслушал и отобрал троих: двух мальчиков и девочку. Назначили смену для озвучивания. Начали писать. И тут в тонателье тихо вошел мой коллега Андрей Хржановский.

— Гаррик! Можно я посижу, послушаю.

— Конечно, сиди.

Я долго мучился с детьми, добиваясь от них нужной мне интонации. Записал. Хржановский сидел до конца смены. Он в это время доделал мультфильм «День чудесный» по рисункам детей. О Пушкине. И должен был через месяц завершить свою картину. Дело было в июне, а я должен был сдать свою картину в октябре.

Через несколько дней я прохожу по коридору рядом с тонателье и вдруг слышу знакомые мне детские голоса, но говорящие совершенно другие тексты.

— Что это? — спрашиваю я у редактора Хржановского Раисы Фричинской.

— А это Андрей озвучивает свою картину.

— Но это же мои дети! Его картина выйдет в июле, а моя — только в октябре!

— Как тебе не стыдно! Люди в войну последним делились!

Вторая война давно закончилась, а новая еще не началась. И почему мне должно быть стыдно, а не Хржановскому?

И его фильм, где в титрах были мои дети, вышел в июле, а я в октябре в титрах упомянул их же. Получилось, что сплагиатничал я, а не Андрей. Ладно, не буду о грустном…

Мультипликаторы меня приняли, хотя бы потому, что они тоже актеры, как и я. Только рисующие. Мне с ними было легко, а им со мной. Я все мог им сыграть. Мы понимали друг друга. Особенно мне запомнилась Ольга Ивановна Орлова. Она очень выразительно одушевляла детские персонажи. Вообще, при распределении сцен режиссер действует как в театре при распределении ролей.

Я должен знать и учитывать слабые и сильные стороны каждого работающего со мной мультипликатора.

Даже сейчас, просматривая свои старые фильмы, помню, кто какую сцену снимал.

Почему я вспомнил Олю Орлову? Я торопился завершить свою первую картину в срок. И тут Оля сообщает мне, что едет в дом отдыха. Как? Я на нее делал основную ставку. Ей предстояло создать много сцен. Но пришлось смириться. Оля уехала. Через неделю получаю от нее письмо. В письме фотография. На ней я вижу Олю в своей палате, перед ней тумбочка, а на тумбочке пачка страниц со штифтами. Это Оля на своем законном отдыхе рисует сцены для моего фильма. К сожалению, ее уже нет на свете, я вспоминаю ее, и слезы наворачиваются на глаза. Мало того что я вторгся на незнакомую территорию — мультипликацию, так еще исхитрился экспериментировать. Дело в том, что, когда дети берут в руки звездочку, мне хотелось какого-то чудесного с ними преображения. Какого-то чуда.

И тогда я напросился в гости к Сергею Владимировичу Образцову, с которым уже помирился, а он смирился. В доме у него я заприметил привезенные им из Японии световоды, которые волшебно меняли свою окраску, переходя из одного цвета в другой. Мы пришли с оператором к Образцову, и он разрешил нам снять это чудо.

После этого на киностудии я добавил головной боли, потому что необходимо было на всех сценах с детьми, берущими звездочку в руки, делать маски и контрмаски. Но зато в фильме это «чудо» сработало. Сегодняшнему аниматору, работающему на компьютере, мои усилия покажутся смешными, потому что он это делает одним пальцем.

Не могу не вспомнить Алексея Рыбникова, моего первого композитора. Для меня он — Леша, которого я давно знаю и люблю. Леша написал музыку к моему первому фильму. За что я ему всегда благодарен.

Рождение

Перечитав написанное, я подумал, что у читателя может создаться впечатление, будто я весь в обидах от несправедливости бытия. Ничуть! Я был молод и азартен. Возникающие трудности, наоборот, подстегивали меня, требовали преодоления. И я преодолевал. А преодолев, радовался успеху.

Фильм складывался. Складывался по наитию. А по чему еще? Знаний у меня киношных не было, я нигде этому не обучался, поэтому шел только от себя. Темпоритм фильма, монтаж, атмосфера рождались спонтанно. Мною двигала только интуиция.

С годами я в это уверовал. Режиссуре нельзя научить. Можно научить ремеслу. Но ремесло в кино — это не стартовая площадка. С ремесла не взлетишь. Нужна интуиция, а интуиции научить нельзя. Она или есть или ее нет.

Интуиция — это талант. Простите за нескромность.

Но вот наступил день сдачи моего фильма. 10 октября 1975 года. Я нервничал сразу по двум поводам. Во-первых, моя жена Маша была в роддоме и собиралась сделать меня отцом. А я должен был показать свой фильм всему коллективу киностудии, и худсовету в частности, доказать, что я — режиссер.

Старая технология рисованной анимации включала в себя работу разных цехов: от мультипликаторов до заливщиков фаз. Поэтому фильм проходил через сотни рук и каждый из сидящих в зале чувствовал себя причастным к предстоящей премьере.

После просмотра раздались аплодисменты, а я направился в сценарный отдел для получения оплеух от членов худсовета. На мое счастье, фильм посмотрел патриарх студии Иван Петрович Иванов-Вано. Он и первым взял слово. Так как он преподавал во ВГИКе, первым делом начал ругать своих подопечных:

— Я учу своих балбесов пять лет. По окончании института они должны снять фильм. И снимают! Вот — гвоздь, вот — подкова! Раз, два — и готово! Я слышал, что какой-то Бардин пришел с улицы. И вот сегодня я посмотрел его фильм…

Сердце у меня замерло в этот момент, а Иван Петрович продолжил:

— И я поздравляю студию с таким крепким режиссером!

Я выдохнул. Противоречить Ивану Петровичу никто не решился.

Так 10 октября 1975 года в 11:45 я стал штатным режиссером киностудии «Союзмультфильм», начался новый виток моей биографии.

Но это не все. В 11:45 Маша подарила мне сына, которого я люблю не менее мультипликации. А может и больше.

В общем строю

В советском сознании прочно утвердилось понятие, что мультики делают для детей. Эту политику проводили и редакторы «Союзмультфильма». Я на какое-то время тоже впал в подобную ересь, и мои фантазии и сюжеты укладывались послушно в советское прокрустово ложе. Я проникал, но не настолько,