Читать книгу - "Опасности курения в постели - Мариана Энрикес"

Ознакомительный фрагментсилах что-то изменить. И что корю себя за то, что не выкопала остальные косточки после продажи дома, чтобы захоронить их в каком-то тихом месте или по соседству с моей семьей, если ангелочку так было больше по душе. Ах, если бы я могла спокойно положить их в коробку или цветочную вазу и увезти домой! Да, плохо я с ней обращалась и хочу попросить за это прощения. Анхелита кивнула, и до меня дошло, что она приняла извинение. Я спросила, все ли теперь в порядке, не собирается ли она уйти, покинуть меня? А она: нет. Ладно, сказала я, но поскольку ее ответ меня не устроил, я быстро зашагала к остановке 15-го автобуса, вынудив ангелочка бежать за мной босиком. Ноги ее были такими гнилыми, что обнажались белые косточки.

Богородица из карьера

Сильвия одиноко жила на съемной квартире, в огромной комнате с матрасом на полу. Во дворе ее дома — полутораметровый куст марихуаны. У Сильвии был кабинет в министерстве просвещения, она получала жалованье, красила длинные волосы в угольно-черный цвет и носила индийские рубахи с широкими рукавами. Серебристые нити на запястьях сверкали на солнце. Родом она из Олаваррии, у нее был двоюродный брат, который таинственно исчез во время путешествия по внутренним районам Мексики. Мы считали Сильвию «старшей» подругой, она заботилась о нас, когда мы совершали вылазки, и одалживала нам квартиру, чтобы мы могли выкурить косяк и встретиться с парнями. Тем не менее мы желали унизить ее, сделать беззащитной, смешать с грязью. Потому что Сильвия — всезнайка: если кто-то из нас открыл для себя художницу Фриду Кало, то она, конечно, уже посетила в Мексике дом Фриды со своим двоюродным братцем перед тем, как тот пропал. Когда мы пробовали новую дурь, выяснялось, что она успела пострадать от передозировки этого же вещества. А если находили музыкальную группу по нраву, то Сильвия, видите ли, уже перестала быть ее фанаткой. Ненавидели ее и за густые прямые волосы, черные, как смоль благодаря краске, которую мы не могли найти ни в одном обычном салоне красоты. Она не делилась названием фирмы, а могла бы; впрочем, мы ее и не расспрашивали. Не любили за то, что она всегда при деньгах, ей хватало и на пиво, и на двадцать пять грамм, и на добавку пиццы. Как ей такое удавалось? Она говорила, что кроме жалованья у нее был доступ к банковскому счету богатенького папы, который ее не признал и не виделся с ней, но открыл именной счет в банке. Конечно, враки. Такое же вранье, как и то, что ее сестра — модель: мы видели ее, когда она приезжала к Сильвии. Девушка не стоила и трех шлюх: миниатюрная брюнетка с большой задницей и взбаламученными кудрями, намасленными самым жирным гелем… Конечно, такая и мечтать не могла о подиуме.

Но сильнее всего мы желали Сильвии краха в любви, потому что она нравилась Диего. Мы познакомились с Диего в городе Барилоче, во время выпускной поездки. Он был худой, с густыми бровями, и всегда ходил в разных футболках с «Роллинг Стоунз» (то с высунутым языком, то с обложкой альбома Tattoo You, а то и с портретом самого Джаггера, сжимающего проводной микрофон в виде змеиной головы). Диего играл нам на акустической гитаре после поездки, когда уже темнело, возле холма Катедраль, а потом в отеле показывал, сколько нужно водки и апельсинового сока, чтобы получилась хорошая «отвертка». Он обращался с нами хорошо, но ограничился поцелуйчиками и не пожелал с нами переспать. Может, потому что был старше (утверждал, что ему восемнадцать), или потому, что мы ему не понравились. Когда мы вернулись в Буэнос-Айрес, то пригласили его на вечеринку. Какое-то время он уделял нам внимание, пока с ним не заговорила Сильвия. С той минуты он по-прежнему относился к нам хорошо, но Сильвия монополизировала его и ослепила (или ошеломила: мнения разошлись) своими россказнями о Мексике, о дурманящем кактусе — пейоте и сахарных черепах, культовом символе Дня мертвых. К тому же она была старше нас, окончила среднюю школу два года назад. Диего путешествовал мало, однако тем же летом захотел отправиться с рюкзаком за плечами на север; разумеется, Сильвия уже совершила такую экскурсию и теперь давала ему советы, велев позвонить ей, чтобы она отрекомендовала дешевые отели и частников, сдающих жилье. А он всему поверил, хотя у Сильвии не было ни одной фотки, подтверждающей это ее путешествие, как и любое другое.

В то лето она придумала поехать на карьеры, и нам пришлось уступить: идея-то великолепная. Сильвия ненавидела общественные и клубные бассейны — даже те, что в загородных усадьбах или дачных домах, сдаваемых на выходные. Она бубнила, что вода там несвежая, вроде как застоялая. Поскольку ближайшая река грязновата, ей негде было поплавать. А мы такие: «Да за кого себя выдает Сильвия, уж не родилась ли она на пляже на юге Франции». Но Диего выслушал объяснение, зачем понадобилась «свежая» вода, и полностью согласился. Они немного поговорили о морях, водопадах и ручьях, пока Сильвия не упомянула глубокие карьеры. На работе кто-то сказал ей, что по дороге на юг встречается много таких водоемов, и что в них почти не купаются, потому что боятся, считая их опасными. Она предложила нам поехать на карьер в следующие выходные, и мы сразу же согласились, зная, что Диего скажет «да», а мы не хотели отпускать их вдвоем. Может, увидев ее некрасивое тело и горшкообразные ноги — Сильвия винила в этом детские занятия хоккеем на траве, хотя половина из нас тоже играла в хоккей, но наши бедра все же не напоминали окорока; а на ее плоском заду и широких бедрах джинсы сидели ужасно. Так что, если Диего заметит эти недостатки (а также волосы, которые она не сбривала тщательно или, возможно, поросль нельзя было выкорчевать, ведь Сильвия — жгучая брюнетка), даст бог, она разонравится Диего и он наконец-то устремит взор на нас.

Быстро собрав информацию, она объявила, что надо ехать на карьер Богородицы, который считается лучшим и самым чистым. К тому же это крупнейший, глубочайший и самый опасный из всех искусственных водоемов. Он очень далеко, почти что в конце 307-го автобусного маршрута, когда едешь уже по автостраде. Карьер Богородицы особенный, так как, по слухам, редко кто отваживается в нем купаться. Отпугивала не его глубина, а собственник. Говорили, что водоем кто-то купил, и мы поверили, хотя никто