Читать книгу - "Урал грозный - Александр Афанасьевич Золотов"

— Откуда же это они такие? — решилась вмешаться в разговор Анна.

— Да все оттуда же, все оттуда, от войны...

— Что же, родителей нет у них?

— Нет,— сказал Аникеев, строго глядя на Анну.— Родителей пока нет.

Анна не поняла его ответа, но переспросить не решилась.

От станции, легко лавируя между ящиками, быстро шел человек с портфелем в руке.

— Товарищ Козырев!— крикнул Аникеев, заметив его.— Пожалуйте-ка сюда.— И сразу на лице его появилось неуловимое выражение хитроватой, иронической усмешки.— Каковы успехи?— спросил он, протягивая руку подбежавшему к нему Козыреву.

— Хвастать нечем, Николай Петрович! — сказал Козырев.— Дают клуб пока.

— Ну, что же... уже крыша! — обрадовался Аникеев.

— Вот разве что только крыша,— усмехнулся Козырев.— Помещение недостроено, свищет во все щели. Думаю, туда женщин с детьми на первое время поместить.

— А мужчин куда же?— спросил Аникеев все с тем же выражением глаз.

— А мужчинам все равно ночевать не придется первые ночи, заводом заниматься будут. Вот теперь только вам помещение подыскать.

— По вашей логике выходит,— сказал Аникеев,— что я как бы и не мужчина? — и опять рассмеялся.

Тогда Анна нашла удобным снова вмешаться в разговор.

— Как же в клуб?— сказала она.— Какая же может быть жизнь в таком помещении? Там и дверей-то еще нету.

Козырев удивленно посмотрел на нее. По-видимому, он только сейчас заметил Анну.

— С дверьми, конечно, лучше,— сказал он, сердито покосившись на Анну.— Можно закрыться и никого не пускать. Вот я сейчас, дорогая, весь ваш поселок три раза вдоль и поперек избегал. Что-то ваши хозяйки не больно-то нам свои двери отпирают.

Анна смущенно потупилась и вдруг, приняв решение, обратилась к Аникееву:

— Значит, квартиры у вас нету?

— Нет,— сказал Аникеев.— То есть, теоретически она, конечно, есть, но практически еще нет.

— Тогда, пожалуйста, ко мне. У нас как раз горница освободилась.

— Вот видите! — торжествующе воскликнул Аникеев.— А вы говорите, двери не отпирают! Вы, вероятно, не в те двери стучались, товарищ Козырев!— И, повернувшись к Козыреву спиной, протянул Анне руку.— Будем знакомы: Аникеев Николай Петрович. Ваше имя и отчество?

— Свиридова Анна,— застенчиво улыбнулась Анна и пожала протянутую ей руку.

— Анна? А дальше как? — настойчиво спросил Аникеев, не отпуская ее руку.

— Ивановна.

— Прекрасно, Анна Ивановна! Тогда, если разрешите, отправимся сразу к вам. Прошу вас ко мне,— обратился он затем к Козыреву.— И, знаете что, позовите сразу всех начальников, сядем-ка, не откладывая в долгий ящик, решать дела.

Старуха Свиридова бесцельно бродила по опустевшей избе. Теперь она уже больше не плакала, но губы ее сжались еще плотнее. Две соседки сидели у нее в гостях. Видимо, все сочувственные слова были сказаны, и теперь все трое молчали. Старуха Свиридова вошла в горницу, где до отъезда сына жили молодые, и, осмотрев комнату с порога, сказала соседкам:

— А тут у меня никто теперь жить не будет. Как он уехал, где что оставил, так все сохраню и шевелить никому не позволю.

— Конечно, память...— сказала сердобольная соседка и жалостно вздохнула.

Старуха Свиридова закрыла дверь в горницу.

— Замок получше подберу,— сказала она,— на двери навешу. Пускай помещение стоит, дожидается своего хозяина.— Вспомнив сына, старуха опять коротко всплакнула, причем слезы не полились из ее глаз, а только горестная гримаса покривила губы.

— Не больно-то простоит теперь пустое помещение,— сказала рассудительно другая соседка.— Вакуированных-то, видали, сколько понаехало? Говорят, свободную площадь отбирать будут!

— Это что значит отбирать?— Плечи у старухи выпрямились, глаза блеснули гневом.— У меня отбирать? Я двоих в армию проводила, а у меня отбирать будут? Пускай-ка сунутся, а я им вот! — И старуха сложила из пальцев маленькую сухую фигу.— Сейчас дверь закрою, замок навешу, ключ на грудях спрячу, и пускай ищут!

— Да-да, конечно-конечно, память... Это так.

За окном послышались мужские голоса. Кто-то чистил ноги о скребок у порога, имея в виду войти в дом. Соседки переполошились. Но прежде чем они успели подойти к окну и поглядеть, дверь открылась, и вошла Анна.

— Здравствуйте-ка!— сказала она соседкам и пошла к свекрови.— Мама, я к вам,— сказала Анна, еще не зная, с чего начать свое объяснение.

Старуха посмотрела на нее молча и неодобрительно. Живой тон Анны, светлые глаза, весь возбужденный ее облик — все это рассердило старуху.

— Что тебе?

Анна заторопилась, смущаясь и путаясь в словах.

— Я вот что, мама! Народу к нам понаехало страсть!.. И до чего все мучаются, глядеть нельзя... И вот я думаю, мама, что ж у нас свободная будет горница стоять?

У старухи затряслась голова.

— Неужели не русские мы люди, мама? — слезы выступили у Анны на глазах.— Правда, я удивляюсь вам, мама.

Старуха ничего еще не сказала, но Анна видела по ее лицу меру гнева, который она возбудила своими словами.

— Вы как хотите, а я уж пообещала, мама. Люди пришли,— сказала Анна.— В сенках ждут.

Сказав это, Анна опустила голову, как бы готовая принять удар или же в знак упорства в своем решении. И старуха ударила ее своим маленьким кулаком по голове. Гнев душил ее. Слова с трудом срывались с запавших губ.

— Ты что, рехнулась, овца бешеная? Я и тебя-то в эту горницу не пущу, а не только что приблудных каких с улицы. Еще в сенки запустила!.. Да вот я сейчас их веником отсюда всех!— И старуха суетливой рысью побежала к углу, где по извечной традиции лежал ободранный голик.

Анна поймала ее за руку около самой двери.

— Вот что, мама!— сказала она, выпрямляясь и с