Читать книгу - "Сестра печали и другие жизненные истории - Вадим Сергеевич Шефнер"

– Век прожила, но чтоб будильники на пнях росли – не видывала. Не к добру это. В прошлом году наводненье страшное было, а теперь вот будильники на пнях появились. Может, это бог знаменье явил?

– Только и дел у бога, что будильники на пни ставить, – сердито возразила бабушка. – Да и будильник-то нынешний, советский… Бог такими делами не занимается, и незачем поминать его имя всуе. Если он захочет явить знаменье, то он, скажем, возьмет и исцелит страждущего. Или, наоборот, сокрушит грешника.

На эту суету пришел сосед, дачник-зимогор, таинственный человек. Он носил бородку, ходил в потрепанной куртке хорошего сукна с золотыми пуговицами. Он никогда ничему не удивлялся и никогда не мылся по утрам, в чем мы ему завидовали.

Выслушав историю находки и невнимательно осмотрев будильник, он сказал такое:

– Будильник в данном аспекте можно рассматривать как ноумен, или как феномен, или же дуалистично – как ноумен и феномен единовременно. Имеем посылку: трансцендентный пень и трансцендентальный будильник. Будильник как бы существует в физическом плане, но если принять за примат иррациональность бытия, то искомое решение проблемы надо искать вне плоскости чувственного восприятия.

Он ушел, и бабушка соболезнующе покачала головой ему вслед. А тетя Людмила сказала:

– Про посылку намек дал. Верно, посылкой кому хотели часы отправить, так я догадываюсь.

– Вот что, – сказала нам бабушка, – сходите к хозяйке и узнайте, не пропал ли у кого-нибудь из соседей будильник.

Мы пошли в пристройку. Эльвиры не было дома, Аннушка была одна. Она сказала, что ни у кого ничего не пропало. Когда мы вышли во двор, нам навстречу попалась Эльвира.

– Эльвира, я в лесу будильник нашел, – радостно заявил Володька. – Он на пне был. Настоящий будильник. Хочешь, я тебе его подарю?

– Ах, господи, зачем мне твой будильник, – равнодушно ответила Эльвира. – У нас свой есть.

– Но этот на пне был, в лесу. Прямо в лесу.

– Господи, чепуха какая, – отмахнулась Эльвира. – Какой-то пень, какой-то там будильник эти мальчишки выдумали. – И она легкой своей походкой прошла мимо нас. И все вокруг на несколько мгновений притихло, вспоминая ее красоту, а потом все стало по-прежнему.

И тогда Володька взял и трахнул будильник о камень, что лежал во дворе. И бабушка оставила его в тот день без сладкого и сказала, что не обрадовался бы покойный отец таким выходкам. И весь день Володька был не в себе – думаю, что не из-за наказания.

А на следующее утро он опять стал человек как человек и сам потащил меня на речку купаться. И аккуратно причесываться он тоже перестал, и не чистил больше сандалии, так что они потеряли блеск. И дальше наше лето потекло спокойно. Только вот с Ерикеем Константиновичем незадолго до нашего отъезда произошла неприятность. Он вдруг стал ходить по двору, касаясь головой веревки, что протянута между деревьями для сушки белья. Он ходил размеренным шагом от дерева до дерева, не отрывая головы от веревки. И он очень боялся, что веревку снимут – тогда не будет тока, а ведь он – трамвай. Пришлось позвать дачников с соседнего хутора, и они ласково его уговорили идти к себе в комнату, а потом его отправили в уездную больницу.

На следующее лето мы с Володькой поехали в пионерский лагерь, а Эльвиры я больше не встречал. Но я помню, что она была очень красивая, – таких красивых девушек не так уж и много на свете.

Ночное знакомство[28]

Мне было тогда семь лет, и мне очень хотелось иметь собаку. Точнее – это нам хотелось иметь собаку: мне и моему братцу Володьке. Он был старше меня и уже ходил в школу. Однако жили мы небогато, и мать не позволила бы нам завести животное. Мы это понимали. Но в глубине своих душ мы мечтали о собаке. Пусть она будет небольшая. Главное – чтоб умела бегать и лаять.

И вот мне стала сниться одна подходящая собака. Она приснилась мне раза четыре подряд, и все на одном месте. Будто я иду по Среднему проспекту, сворачиваю на Одиннадцатую линию – и навстречу бежит пес. Я подбегаю к нему, но он от меня отбегает. Отбежит – и остановится. Я опять подбегаю – а он опять отбегает, не дается в руки. Будто дразнит. И каждый раз я просыпался от огорчения и будил Володьку.

– Мне опять собака приснилась, – сообщал я. – И опять убежала.

– Все та же? – спрашивал Володька.

– Все та же самая. Такая небольшая, ушки короткие, глаза умные.

– Дуракам – счастье, – сердито говорил Володька. – Мне хоть бы раз что-нибудь хорошее приснилось. Мне все снится, будто я стою у доски и чего-то там не знаю… И в каникулы покою нет!

Когда собака приснилась мне в пятый раз, разбуженный мною Володька сказал:

– Тут, значит, что-то не так просто. Может, она к нам в дом просится?

– Но ведь мы не во сне, а собака – во сне, – возразил я. – Если бы мы жили во сне, и наш дом стоял бы во сне, и все кругом было бы во сне, то тогда и собаку, которая во сне, можно было бы привести во сне домой. Но собака – во сне, а мы не во сне, и все кругом не во сне…

– Ну, затараторил! – оборвал меня Володька. – Лучше скажи, что на собаку тебе наплевать. А я хочу, чтоб у меня была собака!

– И я хочу, – ответил я. – Но что же нам делать?

– Об этом деле нам надо посоветоваться с кем-то таким, кто еще умнее нас и кто понимает в снах.

– Но с кем именно?

– Ясно с кем: с Лешей Миногой, – ответил мой брат. – Леша Минога в снах понимает, он ведь лунатиком был. И потом он умный. Он всегда о чем-то думает, из-за этого он уже на третий год остался.

Лешу Миногу мы нашли на заднем дворе. Он сидел на штабеле дров и о чем-то думал.

– Здравствуй, Леша, – почтительно поздоровался Володька. – О чем это ты сейчас думаешь?

– Я сижу и думаю о дровах, на которых сижу, – неторопливо ответил Леша Минога. – Я думаю, что каждое полено стоит денег, а когда начнется зима, то люди эти дрова положат в печку и сожгут. Прав я или не прав?

– Прав ты, Леша, – подтвердил Володька.

– Значит, если я незаметно возьму несколько полешек, свяжу их веревочкой, снесу на рынок и там продам их и куплю ирисок – плохо это