Читать книгу - "Александр Мень. Пастырь. Свет во тьме. Повесть о жизни и мученической смерти - Михаил Александрович Мень"

в спасительную силу таинств, к которым их приобщает тот, кому они полностью доверяют, к кому идут со своими проблемами и духовными исканиями. Я должен остаться со своими прихожанами, в своей стране. Здесь я нужен – и тем счастлив».

Как раз в это время после службы в Советской армии с Дальнего Востока вернулся сын отца Александра, Миша. Отучившись еще до призыва в армию два курса в техническом вузе, Миша понял, что как сыну священника ему вряд ли удастся добиться успеха, работая на советском производственном предприятии. Однако все то, что было связано со сферой культуры, было более доступно и даже перспективно, в том числе и для людей с «сомнительной» биографией. Михаил же очень интересовался музыкой, звукорежиссурой и вообще был человеком творческим. Он решился пройти службу в Советской армии, чтобы потом поступить на режиссерский факультет одного из московских вузов. Отец Александр и Наташа отговаривали сына от такого рискованного шага, но, видя его целеустремленность, согласились.

Демобилизовавшись, Миша, как и планировал, поступил на рабфак режиссерского факультета Московского университета культуры, а работать устроился звукорежиссером в один из московских театров.

Через пару месяцев ему на работу позвонили: некто представился близким знакомым одного из офицеров, с которым служил Михаил. Он был в Москве проездом и очень хотел повидаться и познакомиться. Ничего тревожного поначалу не чувствовалось. Получить весточку из той, армейской жизни было даже приятно. О да, Извил хорошо понимал, что такое армейское дальневосточное братство!..

Встречу назначили в саду «Аквариум», возле театра имени Моссовета. Когда прошел эмоциональный всплеск, вызванный воспоминаниями, Миша насторожился. Договариваясь о встрече, собеседник вел себя совсем не как провинциал, никогда не бывавший в Москве. Он не спрашивал, как доехать до назначенного места – он сориентировался сразу. Звонивший оказался молодым подтянутым человеком в сером костюме. На вид ловок, но выправка не военная. Похож скорее на комсомольского функционера, но уж никак не на провинциала. Незнакомец начал издалека, долго распространялся об армейских товарищах, Дальвоенморстрое, Совгавани. Потом он перешел на самого Михаила, причем вместо «я» все время говорил «мы». Кто это «мы», вскоре стало понятно. Предчувствия не обманули: это был привет от армейских особистов.

Молодой человек постепенно перешел к делу и стал выкладывать карты. Мы, мол, знаем, что вы, Михаил, мечтаете о творческом поприще. Нам известно о вашем поступлении на рабфак Института культуры и материальных затруднениях – зарплата у вас не ахти какая, приходится подрабатывать. И дорога из Семхоза утомляет, надо квартиру снимать, а это большие расходы. Одним словом, лубянский посланник проявил удивительную для дальневосточника осведомленность. Далее в ход пошел козырь: трудности могут остаться позади, планы ваши вполне осуществимы, если… и тут разговор перешел к главному: «нам» интересно было бы знать круг посетителей вашего дома, особенно визитеров отца, прежде всего – иностранцев и диссидентов, а также темы их бесед. Ваш отец – человек научного склада, поэтому знать не знает, какие опасные люди могут проникнуть к вам в дом и какие неприятности из-за этого могут приключиться. Но мы-то уж знаем, поэтому заботимся о том, чтобы этого не произошло. Нет-нет, в штатные осведомители «мы» вас не зовем, а чисто по-человечески просим прояснять ситуацию во избежание подозрительных случаев и опасных инцидентов. И ничего в этом нет страшного и предосудительного. На прощание сотрудник предложил очень хорошо подумать об этом и пообещал: «Мы вас обязательно разыщем, позвоним».

Подавленный, Миша отправился домой. В голове пульсировала тягостная мысль: «Решили сделать из меня Павлика Морозова!» Долго ходил он из угла в угол и размышлял. Вертелись в голове разные варианты, но ничего стоящего придумать так и не удалось. Оставалось только одно: уповать на мудрость отца.

Миша не сразу решился на этот разговор – ведь отец очень берег семью. Многое из того, что пришлось пережить ему на допросах, он дома не рассказывал. Повествуя о своих бдениях в Лубянских кабинетах, он изображал их чуть ли не забавными эпизодами. С неизменным юмором живописал образы следователей, передавал реплики и монологи. Но домашних его бравада не успокаивала, слишком хорошо каждый в стране знал, что за учреждение – КГБ СССР.

Наконец Михаил решился. Они уединились в кабинете отца Александра, и Миша стал сумбурно и не слишком вразумительно выплескивать все, что накипело на душе. Он говорил, говорил – и вдруг осекся: вместо сумрачно-тревожного отцовского лица на него глядело лицо ободряющее, чуть ли не веселое. Это совершенно не вязалось с его представлениями о размерах свалившейся на него опасности, от которой не было спасения! А когда он закончил все на той же траурной ноте, отец вдруг засмеялся и воскликнул: «Ну, мерзавцы! И до тебя добрались!» – причем и в смехе его, и в этом возгласе явственно слышался оттенок пренебрежительной жалости к тем, кто устроил его сыну это испытание. «И что же ты предполагаешь делать?» – спросил отец. Миша начал перебирать варианты, которые сам же отверг, и, чувствуя, что все это не годится, впал в полное уныние. Терпеливо его выслушав, отец веско и спокойно сказал: «Не переживай. Смени работу и квартиру – иначе тебе покоя не дадут. На работу устройся по чужой трудовой книжке, но аккуратно, чтоб никто ничего не заподозрил. В комитете поищут тебя, потеряют след и отстанут». Пораженный такой реакцией, Миша с жаром выпалил: «Да как же так? Это ведь самая могущественная организация в мире! Она контролирует в стране все и всех. Не пройдет и пары суток, как меня отыщут!» Но отец был все так же спокоен. «В этой “могущественной” организации, – заметил он, – тоже люди работают, а не всемогущие волшебники. И у них есть человеческие слабости, свои заботы и соображения – поважней твоей персоны и дел, высосанных из пальца. Скоро лето, отпуска – не до тебя будет. У них и посерьезней работы хватает. Махнут на тебя рукой, а разработку по тебе сдадут в архив. Все устаканится, будь уверен. Говорю как опытный человек».

И действительно, отец Александр уже имел полное право делать такие выводы. Советы отца Миша исполнил в точности: уволился с обеих работ – основной и по совместительству, съехал на другую квартиру. Хозяева знать его не знали, чему он был несказанно рад, как и тому, что Москва – гигантский мегаполис, где легко затеряться. Внял Миша и совету воспользоваться чужой трудовой книжкой. Оформился на работу один его знакомый, а он работал вместо него оркестрантом в одном подмосковном ресторане – пригодилось юношеское увлечение музыкой.

Трудоустройство сына в ресторане отец Александр вынужденно