Читать книгу - "Заберу твою жену - Мария Сергеевна Коваленко"

яркого белого света, я резко зажмуриваюсь. А в следующий момент кто-то из этих двоих наносит первый удар.

***

Катя

Последние сорок восемь часов я живу как на вулкане. Миша полностью игнорирует меня и сына. Он дома вместе с нами, но занят то переговорами, то своими омолаживающими капельницами.

По опыту я уже знаю, что это означает. Вот-вот случится что-то важное.

Последний раз это «важное» стоило Мише прежнего дома и его любимой картины. Я так и не выяснила, на чем именно он так крупно погорел. Однако теперь в курсе.

Впереди поставка крупной партии оружия, и ему кровь из носа нужно найти спонсора.

О том, кто главный кандидат на эту роль, я стараюсь не думать. На все эти сорок восемь часов Глеб Аристархов становится для меня табу.

Я гоню от себя мысли о наших поцелуях. Запрещаю вспоминать сумасшедшую близость в туалете ночного клуба. Больше не сравниваю его с Германом. И пытаюсь не волноваться из-за внезапного исчезновения.

Боясь встреч с собственным мужем, все эти два дня я загружаю себя работой.

Вдвоем с садовником мы высаживаем возле домашней детской площадки изгородь из карликовых туй. Вместе с сыном перебираем его игрушки и одежду. А по вечерам я словно уборщица протираю пыль с конструкторов и машинок в игровой комнате Роберта.

Благодаря делам я умудряюсь протянуть это странное время без тревоги и с холодной головой.

Сплю без сновидений.

Нормально питаюсь.

И даже улыбаюсь сыну.

К сожалению, на третий день мое спокойствие лопается как дешевый воздушный шарик.

- У нас гость! – важно объявляет муж после завтрака.

- У твоего повара сегодня выходной. Мне приготовить вам закуски? – Сама не знаю, откуда берется эта услужливость.

- Вряд ли он сможет есть, - уклончиво отвечает Миша. – Лучше подготовь ему комнату с самой мягкой кроватью и достань свой чемоданчик для первой помощи.

- Чемоданчик?.. – Замираю как вкопанная.

Последний раз я доставала его меньше недели назад. Нужно было промыть и перевязать раны Вадиму. С тех пор муж вроде бы ни на ком не срывался.

- Что так смотришь?! – усмехается Миша. – Страшно?

- Ты еще кого-то избил?

У меня нет вариантов, кто это может быть. После случаев с водителем и охранником в доме не осталось ни одного человека, который осмелился бы заговорить со мной или хотя бы взглянуть в мою сторону.

Я стала невидимкой для всех. Хозяйкой дома без тела и голоса.

- Ты так говоришь, будто я какой-то зверь! – Улыбка мужа становится еще шире.

- Кому. Нужна. Помощь?

Мне по-настоящему жутко.

- Одному хорошему человеку. – Взяв меня за руку, Миша идет на улицу. – Плохие люди пытали его, но мне удалось вовремя вмешаться и спасти.

Останавливаемся возле ворот.

Ничего не понимая, я смотрю по сторонам. И лишь спустя минуту замечаю на улице огромную машину. Вроде бы полицейскую... похожую на автозак.

Глава 31

Глава 31

Катя

То, что вижу в фургоне автозака, заставляет вздрогнуть.

Это не пытки! Это что-то похуже! Адская проверка на выживание. Все как в моих жутких снах и еще более кошмарном прошлом.

Кровавые отпечатки на стенах. Красные разводы на полу. И тело мужчины в дальнем темном углу.

Я не вижу его лица. Свет в автозаке выключен. Но каким-то звериным чутьем догадываюсь, кто это.

- Моего чемоданчика здесь мало. – Чтобы не упасть, хватаюсь на поручень.

Теперь ясно, почему Глеба Аристархова не было видно и слышно два дня. Сбылись мои худшие ожидания.

- Дай парням список. Они смотаются в ближайшую аптеку, - холодно чеканит муж.

- Здесь никакой список не поможет. Нужно вызвать врача. А еще лучше отвезти его в больницу.

Пытаюсь заметить хоть одно движение, любое шевеление... их нет. Глеб не двигается. Он словно спит. Лицом вниз рядом с одной из кровавых клякс.

- Я уже позвонил своему доктору, - раздраженно рыкает Миша. – Тот сказал, что пока занят. Приедет к обеду. До этого времени пациент на тебе.

Он даже не спрашивает. Тупо ставит меня перед фактом, будто забота о его жертвах – часть семейных обязанностей.

- Умоляю, вызови другого врача. У тебя ведь их целая коллекция. – Хватаюсь за руку мужа, как за спасательный круг. – Это ведь несложно! Пожалуйста. Заклинаю.

- Милая, что непонятного в словах «приедет к обеду»? Ты русский язык забыла? Попросить мелкого, чтобы на английский тебе перевел?

Мансуров брезгливо стряхивает с себя мои ладони.

- Я сама не справлюсь. У меня нет никаких навыков. Я даже не медсестра.

- Хм... Своего драгоценного охранника ты как-то выходила. Не плакалась мне, что не умеешь. Пришла и перевязала. – Миша разворачивается и, уходя, бросает через плечо: - Ну или забудь. От худшего я его уже спас. Пусть валяется до приезда доктора. Все равно этот орел теперь мне должен.

О том что эти часы могут оказаться критическими, он, похоже, и не задумывается. Великому «спасителю» достаточно того, что он уже сделал.

- Я подготовлю список... – через силу выталкиваю из себя обещание и делаю первый шаг к распростертому на полу телу.

***

Садовник с пакетом из аптеки возвращается через пятнадцать минут. К этому времени охранники помогают мне перенести Аристархова в гостевую комнату и уложить на кровать.

Как только безопасники уходят, я прошу горничную помочь раздеть Глеба.

Обычно Надежда игнорирует мои просьбы – притворяется глухой или смеется в лицо. Однако сегодня она даже не пытается спорить.

Сама приносит ножницы и, вздыхая: «Какой молодой! Какой красивый!», умело распарывает по швам брюки и рубашку. А затем мы в четыре руки избавляем Германа от одежды.

До этого момента я боялась, что не смогу и прикоснуться к нему. Однако на практике все намного проще. Голова отключается, а руки делают. Тянут в стороны испачканные кровью лохмотья. Бережно поворачивают Глеба то на бок, то снова на спину. Аккуратно, чтобы не причинить боль, подкладывают под голову подушку и приглаживают непокорные волосы.

- Капитально над ним поработали... – Надежда прикусывает нижнюю губу и скользит взглядом по сильному мужскому телу.

- Даже Вадиму и Петру досталось меньше.

В отличие от горничной я не могу долго смотреть на Глеба. Из-за всех этих кровоподтеков, кровавых ран и ссадин его сходство с Германом становится таким сильным, что темнеет перед глазами.

Я будто опять в том сером подвале, где