Читать книгу - "Гонка за врагом. Сталин, Трумэн и капитуляция Японии - Цуёси Хасэгава"

в каждом жесте. Что бы ему ни предлагалось, о чем бы разговор ни заходил, новый президент все отвергал. Казалось, временами он даже не слушал собеседника». По словам советского посла, «президент проявлял какую-то петушиную драчливость, придираясь чуть ли не к каждому высказыванию с советской стороны о значении будущей всемирной организации и о задаче не допустить новой агрессии со стороны Германии», а затем «в середине беседы <…> поднялся и сделал знак, означавший, что разговор закончен»[80] [Громыко 1988,1: 212–213].

Реакция Сталина последовала незамедлительно. 24 апреля он послал телеграмму Трумэну, отвечая на совместное письмо Трумэна и Черчилля. Он отверг англо-американское предложение, объявив его нарушением Ялтинских соглашений. Он сказал, что не возражал, когда американцы и англичане по своему усмотрению формировали правительства Бельгии и Греции, и поэтому требует такого же отношения в вопросе о Польше, который является ключевым для безопасности Советского государства. Тон Сталина был почти так же резок, как и у Трумэна[81].

Выбор целей для атомных бомбардировок

Покинув совещание в Белом доме 23 апреля, Стимсон встретился с Гровсом и Джорджем Гаррисоном, помощником военного министра по особым вопросам, и они обсудили предстоящую встречу Стимсона с Трумэном, на которой тот должен был рассказать президенту о Манхэттенском проекте. На следующий день Стимсон имел краткую беседу с Маршаллом. Недовольные тем, что позиция Государственного департамента возобладала над мнением Военного министерства по ключевому вопросу международной политики, они обсудили, каким образом лучше всего восстановить свое влияние на президента. Затем Стимсон написал записку Трумэну, прося принять его для разговора «по совершенно секретному делу»[82].

25 апреля Стимсон и Гровс представили президенту полный отчет о Манхэттенском проекте. Сначала они передали ему докладную записку, в которой говорилось следующее: «В течение четырех месяцев мы, по всей вероятности, завершим создание самого мощного оружия в истории человечества; с помощью одной бомбы можно будет уничтожить целый город». Далее в этой записке утверждалось, что, хотя на данный момент США обладают монополией на это оружие, такое положение дел не будет сохраняться долго. Авторы отчета предсказывали, что «единственной нацией, которая сможет начать производство ядерного оружия в ближайшие годы, является Россия». Также там было сказано: «Учитывая текущее морально-нравственное развитие человечества и тот технический прогресс, которого мы достигли, можно утверждать, что мир в конце концов окажется во власти людей, обладающих этим оружием. Иными словами, современная цивилизация может быть полностью уничтожена». Поэтому вопрос о том, с кем делиться информацией об этом оружии, должен был стать ключевым при планировании международной политики США[83].

Затем Стимсон передал президенту второй отчет, составленный Гровсом, в котором шла речь о технических аспектах атомной бомбы. Главным в этом документе было то, что он содержал детальный график производства ядерного оружия. Там было указано, что первая бомба «пушечного типа» «будет готова приблизительно 1 августа 1945 года». Испытания первой бомбы с имплозивной схемой подрыва предполагалось провести в начале июля [Alperovitz 1995: 133; Norris 2002: 375–376][84]. Стимсона особенно волновал вопрос, который он считал важнейшим для послевоенного устройства мира: международный контроль над использованием ядерного оружия. По его мнению, было неразумно в данный момент времени вступать в конфронтацию с Советским Союзом из-за ситуации в Польше. Лучше было бы подождать до тех пор, пока США не создадут действующие образцы атомных бомб.

Встреча Трумэна со Стимсоном и Гровсом стала поворотным моментом в Тихоокеанской войне: теперь на руках у американского президента был еще один козырь, с помощью которого он мог принудить Японию к капитуляции. 1 мая Трумэн одобрил предложение Стимсона создать Временный комитет – секретную группу высокого уровня, которая должна была консультировать президента по атомной бомбе. Однако необходимо отметить, что одно важное решение относительно атомной бомбы было принято еще без ведома президента. 27 апреля Комитет по определению целей, возглавляемый Гровсом, выбрал в качестве возможных объектов бомбардировок 18 японских городов, в том числе Хиросиму, Токийский залив, Явату и т. д. Решающим фактором при определении этих целей было то, насколько сильно их бомбардировка скажется на боевом духе японцев и на их готовности продолжать сопротивление. Поэтому Гровс считал необходимым сбросить как минимум две бомбы: первая должна была продемонстрировать мощь нового оружия, а вторая показать, что США способны наладить массовое производство атомных бомб [Bernstein 1995b: 140–141; Norris 2002: 380–381].

На совещаниях, состоявшихся 12 и 13 мая, Комитет по определению целей остановил выбор на Киото, Хиросиме, Йокогаме, Кокуре и, в качестве запасного варианта, Ниигате. Киото, древняя столица Японии с населением свыше миллиона человек, до того не подвергавшийся воздушным ударам, был во главе этого списка – списка, который очень встревожил Стимсона. Он понимал культурное значение бывшей японской столицы и считал, что разрушение этого города приведет к росту антиамериканских настроений и укрепит решимость японцев продолжать сопротивление. На совещании 31 мая Стимсон вступил в яростный спор с Гровсом из-за Киото, потребовав, чтобы тот исключил свою приоритетную цель из этого списка. Гровс ответил отказом, и Арнолд поддержал его. Потерпев поражение в споре со своими подчиненными, Стимсон обратился непосредственно к Трумэну, указав ему на то, что, если США сбросят бомбу на Киото, в глазах остального мира это будет выглядеть поступком, сравнимым с варварствами, учиненными Гитлером[85]. Трумэн согласился со Стимсоном. Киото был исключен из списка возможных целей, но только временно. Трумэн и Стимсон оба сошлись на том, что бомбардировка Киото будет проявлением чудовищного варварства. При этом никто из них не задался вопросом: а что насчет бомбардировок других городов?

Реакция на поражение Германии

Поражение Германии дало Японии хороший повод к прекращению войны. Однако Япония упустила шанс воспользоваться этой возможностью. Уже понимая, что капитуляция Германии неизбежна, Высший совет по управлению войной 30 апреля решил «продолжать войну, пока не будут решены задачи Великой Восточноазиатской войны», и придерживаться стратегии, целью которой было ослабление связей между Советским Союзом и его западными союзниками. 3 мая, после самоубийства Гитлера и падения Берлина, Судзуки в обращении по радио призвал японцев продолжить сражаться, исполнившись боевого духа пилотов-камикадзе. К этому хору сторонников войны присоединился даже Того: «События в Германии не повлияют на решимость Империи продолжить войну с Соединенными Штатами и Великобританией». 9 мая, на следующий день после формальной капитуляции Германии, японское правительство провозгласило, что поскольку целями Японии в этой войне являются самосохранение и самозащита, то, вне зависимости от ситуации в Европе, она еще более решительно будет противостоять агрессии США и Великобритании[86]. Таким образом, правительство Японии дерзко объявило