Читать книгу - "«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1933–1938 годы. Книга 3 - Михаил Николаевич Алексеев"

Вы предостерегаете его по поводу его „нелегальных связей с местными“. Викс настаивает на ответе на этот вопрос. Так как, если Вы, действительно, в состоянии обвинить его в этом, то он видит здесь тягчайшее недоверие и подозрение, выражаемые старому члену объединения и фирмы, ведущему большую серьезную работу (выделено мной. – М.А.). Он обращает Ваше внимание на то, что в этом случае Вы без всякого основания или, в лучшем случае, по весьма поверхностным „предположениям“ обвиняете его в организации второго „нелегального“ аппарата, в построении, по крайней мере, организационно, собственной клики и группировок, неизвестных Вам, о которых он Вам ничего не сообщает. Поэтому Викс просит быть осторожнее в выражении такого рода подозрений, иначе он вынужден будет связать это недоверие со странными событиями, имевшими место год назад в Шанхае, когда Густаву было выражено такое же недоверие в отношении Викса. Он будет вынужден ходатайствовать перед более высокими инстанциями о защите от этих подозрений, представляющих опасность для работы фирмы и являющихся отходом от генеральной линии. По его мнению, эти подозрения являются извращением лозунга о контроле и бдительности. Контроль и бдительность превращаются здесь в свободу подозрений по отношению к работнику, исполняющему ответственный долг за границей. И это происходит тогда, когда другие организации не только доверяют Виксу, но и одобряют его работу. Такой образ действий тем более странен, что он имеет место в то время, когда Викс должен иметь со стороны фирмы наибольшую поддержку и помощь, контроль и бдительность по вопросу воздушной связи Висбадена для восстановления прерванной связи. Здесь сосредоточены задачи подлинного контроля и бдительности, а не на человеке, который в течение ряда месяцев лишен возможности предпринять что-либо для своего оправдания.

В моем письме вице-директору Викс просит заняться эти вопросом и защитить его от повторения подобных высказываний… Рамзай».

«Рамзай» не предполагал, насколько был близок к истине, когда написал в связи с предостережением Центра по поводу «нелегальных связей с местными», что он «видит здесь тягчайшее недоверие и подозрение».

Свое возмущение Зорге изложил и в письме Боровичу, на поддержку которого рассчитывал.

«1 января 1937 г.

Дорогой старый друг.

Опять я вынужден послать к тебе особого посланника (курьера Анну Клаузен. – М.А.). Все еще никак не клеится. Я передаю со связником быстро составленную почту, которая должна быть как можно быстрее доставлена домой. Если у тебя будет время, прочитай сообщения о соглашении этого года и по организационным вопросам. Наряду с материалами, которые составил Фриц, тебя заинтересует также мой ответ на одну из оргтелеграмм. Почему люди дома делают мне всегда такие мелкие дрянные свинства? Откуда это непостижимо гнусное, характерно грязное и политически просто троцкистское недоверие и подозрение против меня? По крайней мере, не надо мне этим бить в спину, если я здесь по горло в грязи и так, и так из-за разорванной связи просто не знаю, мужик я, или баба. Если я когда-нибудь вернусь домой из этой страны, можешь быть уверенным, что я туда ударю, а именно политически, где я вскрыл организационное и политическое отклонение, которое организационно в наших местных отношениях является опрометчиво опасным и политически просто противоречит генеральной линии (бьет в лицо).

На трех других страницах следуют материалы, которые я тебя прошу отправить телеграфом дальше. Во всяком случае, ты должен всеми средствами как можно быстрее отправить четыре телеграммы о воздушном сообщении. Это просто вопрос жизни. Пожалуйста, сделай все, что ты можешь в этом отношении, и как можно быстро. Что же касается второй страницы, которая содержит сообщения о договоренности этого года, полагаюсь на тебя, передашь ли ты эти данные телеграфом или вообще можешь ли ты. Если ты их оцениваешь, как достаточно важные и, кроме того, найдешь время, было бы, конечно, очень хорошо послать их. Особенно также сообщение о Михаре (Осима Хироси. – М.А.). Но, если возможно, пошли все.

… я считаю абсолютно необходимым, чтобы ты договорился со связником на случай, если никакая связь не будет осуществляться, и кто-нибудь от тебя должен будет прибыть сюда из-за почты и для обсуждения воздушного сообщения в конце февраля. Если речь пойдет о коммерсанте, который возможно сюда прибудет, или о действительно хорошем человеке, он может связаться со мной напрямую через посольство. Ему надо будет только туда пойти и спросить мой адрес и номер телефона, или просто там сказать, чтобы его прямо оттуда связали со мной по телефону. Если это будет кто-то другой, кто не может так свободно ходить, то связь должна быть установлена через номер, который доставит связник и который ведет к Жиголо. В этом случае вступил бы в силу пароль (стих) с Lejeun и относящаяся к нему программа. Это значит два дня после звонка Жиголо, звонок между 10 и 11 утра, в большом ресторане вечером в 8 часов. Далее подумай над вопросом, не было бы все-таки хорошо, если бы мы попытались установить воздушное сообщение между твоим и моим местом. Дай, наконец, нам адрес, на который мы могли бы написать, если никакая связь не войдет в строй, чтобы тебя попросить в самых общих выражениях о заступничестве дома.

Пожалуйста, сделай все, чтобы мы вышли из этой ужасной ситуации. Это состояние просто ужасное, самый плохой период моего пребывания здесь. К этому еще эти мельчайшие раздражения из дома. Но мы не опускаем головы. Переживем (прогрызем) как здесь, так и дома. Однако более любезными мы при этом не станем. Что у меня есть в руках, есть у меня также и в голове, и это я могу использовать. Итак, помоги нам, пожалуйста, и на этот раз, сделай все, что сможешь… на возможно следующий раз.

С самым сердечным приветом,

Остаюсь, твой старый И.».

Но «дорогой старый друг» далеко не всегда выступал в качестве защитника «Рамзая» перед Центром. В ряде случаев он, напротив, призывал Центр не удовлетворять просьбы токийского резидента.

«Мемо. /№ 10 от Алекса от 5.1.37 г./ Сообщает о Чэзэ /речь идет о спутнике Чэза – „Профессора“ – японца. Рамзай просит передать ему этого японца. Считает, что если с этим самоедом связь имеется, передавать его Рамзаю – не надо. Запрашивает, не будет ли возможным передать его в Шанхай или на север.

Справка: Речь идет о НЭДЭ [НЭДЕ]».

По вопросу о нецелесообразности передачи японских связей Рамзая – Ингрид имеется резолюция Артузова: «По-моему, Алекс прав». 6.1.37.

Параллельно прорабатывался вопрос о направлении из Китая в Токио радиста для нормализации связи.

«Мемо. 5.1.37 г. послана телеграмма Алексу, в которой предлагается ему продумать вопрос поездки Гарри к Рамзаю-Фрицу для проверки