Читать книгу - "«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1933–1938 годы. Книга 3 - Михаил Николаевич Алексеев"

ШЛЕНСКИЙ и КЛЕТНЫЙ уличали меня на очных ставках, но я отрицал их показания. Показания с признанием я давал через 50 дней после очных ставок с КЛЕТНЫМ и ШЛЕНСКИМ, а до этого я отрицал предъявленное мне обвинение.

Я дал ложные показания в связи с тем, что я был посажен в Сухановскую одиночку, вызывался на допрос только ночью, где издевались ругательствами надо мной, а рядом инсценировалось избиение других заключенных. Все это довело меня до обмороков.

Я <..> никогда не боялся ареста за кордоном, где я с гордостью вынес бы все, а здесь меня называли шпионом в то время, как я ни в чем не виновен. Следствие действовало правильно, меня ударили (один, несколько?) раз по лицу.

Я не жалуюсь на методы следствия, но как только я узнал о провокации КЛЕТНОГО и ШЛЕНСКОГО, я сейчас же потребовал допроса ряда свидетелей, на что мне отвечали только тем, что называли меня шпионом, а просьбы мои не удовлетворяли. Я не вынес такого отношения.

Для того чтобы проверить ложь моих показаний и всего дела, я прошу допросить сотрудников Полпредства об обстановке в нем в 1937 году, так как когда начали раскрывать врагов народа, никакая вербовка не могла быть, о том, как я относился в тот период к РИНКУ и как я заявлял на РИНКА в мае 1937 года секретарю парторганизации ЖУРБЕ. Я, КЛЕТНЫЙ и еще 4 работника одновременно уезжали из Японии. <..>

Я был близок с секретарем Военного атташе ФЕДОРОВЫМ, который мне сказал, что РИНК написал доклад о японской артиллерии просто со справочника, чем дезинформировал правительство. По приезде в Москву я <..> написал доклад о ЮРЕНЕВЕ, НАГИ и РИНКЕ, в котором указал о спайке между ними и моих подозрениях.

На службе я очень серьезно говорил о РИНКЕ со своим непосредственным начальником ШАЛИНЫМ.

С 1935 года, до приезда из Японии, я неоднократно писал доклады Наркому внутренних дел о РАМЗАЕ. Я писал о том, что он является двойником.

Зам. РАМЗАЯ – ГУСТАВ упоминался в прессе, освещавшей процесс троцкистов. О ГУСТАВЕ я также писал в НКВД ПАВЛОВСКОМУ. Я говорил, что если ГУСТАВ является шпионом, тот его начальник – резидент РАМЗАЙ, также должен быть двойником. Я доказал, что РАМЗАЙ двойник и его оставили, как двойника.

Я прошу проверить мои доклады о РИНКЕ в НКВД, ШАЛИНУ и ЖУРБЕ я говорил устно о РИНКЕ.

ПОКЛАДОКА я считал честным человеком. Отношения между нами были официальные, но он демонстрировал свое покровительство ко мне как к подчиненному. <..>

ПОКЛАДОК был назначен в Хабаровске начальником информационного отделения.

ШЛЕНСКИЙ был в Японии с 1933 года, в начале он был секретарем, а впоследствии помощником военного атташе. К нему я обращался за советами. Я не знал, когда он должен был выехать из Японии. Он выехал из Японии в отпуск, а не потому, что получил новое назначение. Он приехал в Москву дней на 20 позже меня. По возвращении из отпуска выяснилось, что ШЛЕНСКИЙ назначен зам. нач. 2 отдела. Приехав из Японии, он говорил, что ему не хочется больше ехать в Японию. Он был назначен на это место после перевода ШАЛИНА.

ЛЕЙФЕРТ работал секретным уполномоченным информационного отделения. Он руководил всей переводческой работой. В Японии я с ним не был.

ВАЛИН, когда я приехал из Японии, был начальником 2 отдела и в это время я его впервые узнал. Он был арестован примерно в июле 1937 года. ЛЕЙФЕРТ был арестован, примерно, в то же время, а перед арестом он был уволен.

КЛЕТНЫЙ был арестован в сентябре 1937 года. ШЛЕНСКИЙ был арестован в 1939 году. ПОКЛАДОК был арестован осенью1937 г., о чем я узнал от СТЕПАНОВА, а после этого мне звонила жена ПОКЛАДОКА об аресте ее мужа. <..>

ОГЛАШЕНО показание ШЛЕНСКОГО л.д. 70 об установлении им связи с КЛЕТНЫМ по указанию ЛЕЙФЕРТА.

ОГЛАШЕНО показание ШЛЕНСКОГО л.д. 73 об установлении им связи с ЛЕЙФЕРТОМ по указанию ВАЛИНА и о том, что он должен получать шпионские сведения от СИРОТКИНА.

ПОДСУДИМЫЙ СИРОТКИН: Никаких шпионских связей я не имел и не знал, что ЛЕЙФЕРТ, КЛЕТНЫЙ и ШЛЕНСКИЙ являются шпионами. Шпионских разговоров я с ними не вел.

ОГЛАШЕНО показание ШЛЕНСКОГО л.д. 77 и 78 о передаче ему СИРОТКИНЫМ шпионских сведений, которые он передавал КЛЕТНОМУ.

ОГЛАШЕНО показание ШЛЕНСКОГО л.д.113 и 114 о том, что ему с 1937 года известно стало о том, что СИРОТКИН является шпионом и что он договорился с СИРОТКИНЫМ на получение от последнего шпионских сведений.

ОГЛАШЕНА выдержка из показаний ШЛЕНСКОГО /пакета № 2/ о полученных им шпионских сведений от СИРОТКИНА.

ПОДСУДИМЫЙ СИРОТКИН: Все зачитанные показания являются ложными. Это провокаторы.

Объявлен кратковременный перерыв.

Судебное заседание объявлено продолжающимся.

КЛЕТНЫЙ. До возвращения меня из отпуска связь с японской разведкой осуществлял ЛЕЙФЕРТ. Моя связь с японской разведкой была налажена в Японии, где японец ФУСЕ сказал, что поскольку Разведупр отказывается осуществлять непосредственно связь с японской разведкой, поэтому связь будут держать через меня.

Незадолго до отъезда из Японии, ФУСЕ сказал, что я непосредственно должен буду давать сведения, но я сказал, что это невозможно и тогда он предложил мне давать сведения через АНДРЕЕВА – работника НКИД, а с кем я буду связан в Разведупре, мне скажут в Москве. АНДРЕЕВА я знал раньше, он был референтом.

В 1933 году японская разведка предложила мне связаться с ПОКЛАДОКОМ, который мне приказал принять функции АНДРЕЕВА. Я поступил на его место в НКИД, так как он уехал в Японию, и принял от него сетку в Академии, где он мне передал только ЭПШТЕЙНА. <..>

В 1937 году я лично не связался с АНДРЕЕВЫМ, так как я сказал ФУСЕ, что это будет неудобно. ФУСЕ мне велел передавать сведения для Андреева через КОСУХИНА – Зам. Начальника 7 сектора НКВД. Раньше я не знал КОСУХИНА, как шпиона.

С КОСУХИНЫМ я встречался и передавал ему материалы 8–9 раз.

Я получил и передал 8–9 материалов от ШЛЕНСКОГО, 3–4 – от КОНСТАНТИНОВА, 2–3 от ЕРМАКОВА и свои материалы. <..>

От СИРОТКИНА я принял один материал в пакете, но вынужден был его уничтожить. Конверт был вдвое больше почтового конверта и печатью не был опечатан. <..>

Уничтожив пакет 18/VIII-1938 года, я сказал СИРОТКИНУ, что я пока прекращаю работать и больше я от него не получал сведений <..>“.

Из докладной записки М. И. Сироткина от 10 октября 1964 года: „28 октября 1940 года меня снова доставили на суд в ВТ МВО (в новом составе). Мне объявили, что решение ВТ МВО от августа месяца