Читать книгу - "Тотальные истории. О том, как живут и говорят по-русски - Игорь Юрьевич Маранин"

— Афганистан, Вьетнам, Гвинея, Индия, — перечисляет Марина Геннадьевна страны, откуда приехали учиться молодые люди, — Индонезия, Китай, Кот-д’Ивуар, Лаос, Судан. Зайдите на мою страничку в соцсетях, посмотрите, как они читают стихотворение «Жди меня»!

Тщательно выговаривая русские слова и сложные звуки, студенты произносят по строчке из самого трогательного военного стихотворения Константина Симонова.

Мы с Антоном Соминым расходимся по аудиториям и начинаем читать свои лекции. Его выступление называется «Что нас злит и что тревожит в русском языке». Люди любят жаловаться на то, как портится русский язык, рассказывает Сомин. Но многие слова, привычные нам сегодня, еще недавно вызывали бурные споры. В шестидесятые-семидесятые годы прошлого века в прессе публиковалось множество статей, резко осуждавших слово «пока» в значении «до свидания». Авторы называли подобное словоупотребление «дикостью» и саркастически вопрошали: «Пока — что? Пока мы не встретимся? Пока мы не увидимся?» Но сменилось поколение, и уже в восьмидесятые годы прощаться словом «пока» стало нормой для вполне культурных, интеллигентных и образованных людей. В те же годы старшее поколение интеллигенции раздражало употребление слова «переживать» в значении «волноваться». Как писала в 1972 году выдающийся советский литератор и переводчик Нора Галь, это «одна из примет пошлой, мещанской речи». Сейчас же мы «переживаем», в смысле «волнуемся», совершенно спокойно — не только мещане, но и современные литераторы, включая выдающихся.

Я в своем выступлении рассказываю историю одного необычного топонима, связанного с Кемеровской областью. Поселок при железнодорожной станции Тяжин, обязанный своим появлением в 1894 году строительству Транссиба, в короткий период Февральской революции успели переименовать в Керенский. Кто был инициатором — неизвестно, но Александр Федорович уже успел бежать за границу, большевики выстрелили в историю из «Авроры», миновала кровавая Гражданская война, Колчака изгнали из Сибири, разрешили и почти свернули нэп, а поселок все еще назывался Керенским! Только в январе 1928 года газета «Советская Сибирь» сообщила, что по инициативе жителей ему наконец вернули прежнее имя. Вот такой любопытный факт: большевики не только переименовывали города и поселки на свой лад, но и возвращали им исторические названия!

Мы доедаем пироги, допиваем чай и тепло прощаемся с преподавателями кафедры. Короткая ночь в гостинице — и снова в путь. До свидания, Кемерово! Было очень приятно и комфортно здесь, но воробьям автопробега пора лететь дальше — на родину Тотального диктанта.

Глава 21. Кемерово — Новосибирск (260 км)

Маршрут: Болотное (1805 г.) — Мошково (1896 г.) — Новосибирск (1893 г.). Время в пути: около четырех часов.

Весь наш путь я невольно сравниваю автопробег Тотального диктанта с Трансконтинентальными гонками 1908 года. Сто одиннадцать лет назад, вырвавшись после Байкала вперед, немецкий экипаж удерживал лидерство до барабинских степей Томской губернии (ныне Новосибирская область). Под Барабинском у машины сорвало болты с большой конической шестерни дифференциала, и немцы во главе с фон Кеппеном встали, не зная, что делать. В своей книге капитан немецкой команды вспоминал, как мимо них пронеслись торжествующие американцы, а Кеппену оставалось только помахать им вслед, утирая от обиды слезы. Но он не сдался. Добравшись до ближайшей станции, немец отправился в Барабинск и вернулся оттуда с выточенными местными умельцами болтами. Увы, мастера оказались «умельцами» в кавычках: их болтов не хватило даже на сто верст, новая поломка случилась в окрестностях Каинска. После чего экипажу пришлось ждать, пока доставят по железной дороге новый задний мост из Германии! А американцы все продолжали и продолжали удаляться. Отремонтировав машину, фон Кеппен бросился в погоню и совершил невероятное: не только настиг американцев, но и первым прибыл в Санкт-Петербург! Больше лидерства немцы не уступали — и въехали в Париж, опередив соперника на четыре дня. Увы, радость была короткой: экипаж фон Кеппена оштрафовали на пятнадцать дней за эпизод в Америке, когда им пришлось везти машину поездом до Сиэтла, попав в снежный занос. Итальянцы, о которых все уже почти забыли, добрались до финиша лишь через полтора месяца.

И Thomas Flyer, и Protos стоят нынче в музеях — первый в музее Харра в Неваде, второй — в Мюнхенском техническом. А в 1965 году о Трансконтинентальных гонках был снят великолепный американский фильм-комедия «Большие гонки». Правда, в советском прокате все эпизоды из гонок по России изъяла цензура.

Нам было легче.

Мы ехали по хорошим дорогам. Мы спали в хороших гостиницах. Мы не падали с мостов и без труда находили топливо на ближайшей заправке. Но мы делали большое и важное дело: стежками наших встреч, стоянок, выступлений связывали страну еще одним швом общего дела. В одном из своих интервью это очень точно выразила Женя Анфимова: «Мы задаем тон. К тому, как нужно относиться к идеям и некоммерческим проектам. К самообразованию. К людям, которые пытаются сделать что-то хорошее просто от души, не желая от этого ничего взамен. Нам помогают компании — это живой пример того, что некоммерческие идеи — вот просто для души, для образования — они нужны и готовы поддерживаться. Мы задаем тон тем людям, которые о чем-то мечтают. Которые хотят развивать свои проекты, и мы им честно рассказываем, как это все происходит и как это возможно».

В наши дни дорога от столицы Кузбасса до Новосибирска занимает менее четырех часов. Останавливаемся мы лишь раз — наскоро перекусить да размять ноги. Лес то наползает со стороны Оби (она в трех-четырех десятках километров от трассы), то отступает от дороги, открывая взгляду поля — в отличие от Приморья и Забайкалья их еще укрывает снег. Зима уходит из этих мест в апреле, но в холодные годы снег в оврагах и темных урочищах можно отыскать и в середине мая. Впрочем, сегодня яркое мартовское солнце не только светит, но и греет: родина Тотального диктанта встречает нас теплом. Болотное, Мошково — пролетают мимо райцентры с говорящими о местной природе названиями, и на колеса газелей наматывается последняя сотня километров моего участия в автопробеге.

Было ли случайностью возникновение Тотального диктанта или у этого явления более глубокие корни? Насколько наши произвольные дела обусловлены свободной волей, а насколько предопределены объективной реальностью? Это сложное сочетание, в котором не всегда можно разобраться. Но кажется мне, что Тотальный диктант — вовсе не случайность. Это ответ русского языка на безграмотность эпохи интернета и стремительность перемен нового века. Русский язык решил защищаться, а нас — и основателей движения, и его рядовых участников