Читать книгу - "На золотом крыльце — 3 - Евгений Адгурович Капба"

чем и занялся. Как всегда — с идеей помог Королев и его несгораемый шкаф в моей голове!

* * *

— … Верните сектор «бомжам»… Хэй-хэй! Верните сектор… «Бомжам»! — тысяча динамовских рыл глумилась на выезде в Гомеле во всё горло.

Конфликт «гомелей» — зелено-белых фанатов одноименного клуба с администрацией стадиона послужил причиной тому, что самая мощная фирма ультрасов крупнейшего областного центра Беларуси объявила что-то вроде фанатской забастовки. Яркий и красивый, буйный сектор, с флагами, растягами, песнями, барабанами и файерами теперь пустовал, а «бомжи», хоть и пришли на матч, потому как не могут жить без футбола, проводили время среди «кузьмы».

«Бомжи» — потому что первый фанатский движ Гомеля назывался «Green-White Tramps» то есть — «Бело-зеленые бродяги». «Кузьма» же, или «кузьмичи» — сборный образ любителей футбола совсем другого плана, не таких, как безбашенное фанатье. «Кузьмичи» предпочитают пиво, семечки и негативные матерные замечания про игроков и судей, обычно имеют красные лица и объемные мамоны, и дерутся не по велению сердца, а, в основном, по пьянке.

— Верните сектор «бомжам» — хэй, хэй!

Верните сектор «бомжам»!

Мотив этой немудрящей песенки явно походил на «Когда муж пошел за пивОм» от кабаре-дуэта «Академия» и, хотя и содержал в себе изрядную порцию злорадства со стороны приезжих «бело-синих» в сторону хозяев-«гомелей», все-таки являлся выражением фанатской солидарности. Осознав это, среди апатичных «кузьмичей» вдруг начали вставать крепкие парни с короткими стрижками и громкими аплодисментами в адрес своих извечных противников-«динамиков» стали благодарить за поддержку.

«Гомель» тогда проиграл — и, кажется, не в последнюю очередь из-за того, что несколько сотен фанатов из Минска перекричали и задавили морально семь или восемь тысяч гомельских болельщиков. Футболисты хозяев просто шарахались от дикого рева «динамиков», которые старались максимально выдавать шуму в моменты угловых, атак на динамовские ворота и пенальти…

* * *

— Так… Какие электробусы в Ингрию? Какой сектор? Титов, ты о чем вообще? Какая краска для боди-арта? — директор, которого я поймал между занятиями, был слегка шокирован моим напором.

— Нет, электробусы понадобятся во время отборочного чемпионата по русской стенке, — начал объяснять я. — А все остальное — на следующей неделе, когда у нас с тамбовцами товарищеский матч по киле будет. Мы там все прогоним первый раз, чтобы наш сектор классно в Ингрии выглядел. Вы просто добро дайте, а мы все сделаем — растяги, файеры, заряды…

— Какие еще заряды? Осколочно-фугасные? — покосился на меня Полуэктов. — Или электрические?

— Да елки-палки… Ну, болельщиков организуем! Чтобы все красиво! Чтобы на трибунах вместо вялых аплодисментов — феерия во славу Пеллы и нашего колледжа! — я заводился и раздражался, потому что не мог объяснить всю суть происходящего на футбольных матчах в мире Руслана Королева. А потом до меня дошло: — Эгрегор! Мы создадим эгрегор для нашей команды! Ревельцы так делают, чем мы хуже? Но они делают это вообще нечестно, подкупают мелкие команды, чтобы от побед эгрегор раздувался, и у них не трибуны, а балаган — и потому его сила теряется, распыляется в эфире. А мы за счет веры и взаимоподдержки сделаем, то есть — никого не нагибая, и притом — организовано!

— Так! — похоже, Полуэктов наконец начал понимать, о чем я ему толкую. — Эгрегор на трибунах для поддержки команды? Ты об этом?

— Ну да, да! Негатор ведь на поле будет, а не на местах для болельщиков?

— В Ингрии? Верно! — он заметно повеселел. — Интересная мысль, никогда об этом не думал. И чего ты от меня хочешь?

— Разрешения в первую очередь. А еще — громкоговоритель, барабан, белая и синяя ткань, баллончики с краской — можно автомобильной, древки для знамен и другая краска, чтобы кожу не разъела… Не обязательно боди-арт, можно гуашь!

Директор аж в бороду себе вцепился. Он смотрел на меня с большим сомнением.

— … Ну, и вместо физкультуры в пятницу всех на матч по киле с тамбовскими «Волчатами» отправить, — подытожил я. — Во-о-о-от!

— Ну, болеть за наших — это понятно, — кивнул он. — Это мы всегда делали. И пока я не понимаю, в чем принципиальное отличие…

— В подготовке, Ян Амосович! Если вы дадите мне карт-бланш, то увидите разницу. Это как драку выпившей шпаны со сшибкой «Русской стенки» сравнивать!

— Ладно! — махнул рукой Полуэктов. — Давай, попробуем на матче по киле. Готовь смету, сколько, чего, по какой цене, приноси на подпись и начинай работу. Если получится — сделаем тебя председателем Клуба спортивных болельщиков.

— … э-э-э-э, — я слегка обалдел.

— Что, название не нравится? Ну, сам придумай, как будет новое студенческое общественное объединение называться.

— Смета… — выдавил я. — А как? Я же…

— А ты что думал, Михаил Федорович? Тебе что, на хтонической практике не рассказали, как инициатива поступает с инициатором? — он явно смеялся надо мной.

— Рассказывали, — мне оставалось только пялиться на свои кроссовки. — А если все получится — автобусы в Ингрию проплатите?

— Проплатите, — уже серьезно кивнул он. — Если нам удастся громко заявить о себе…

— Заявим! — уверенно кивнул я.

Но сам такой уверенности не испытывал. И если со сметой мне могли помочь Эля и Авигдор, то вот как уговорить одного остроухого музыкального мага переквалифицироваться в барабанщика — вот на этот вопрос у меня ответа на было.

* * *

Признаться честно, я надеялся на полсотни. Пятьдесят человек на секторе, флаги, барабан, заряды, дикие танцы… Отлично провести время, оторваться, заразить всей этой лихостью еще человек двести — и от этого уже плясать, готовить сектор к чемпионату по кулачке. А получилось гораздо, гораздо больше! Но не так и по-другому.

Не знаю, почему, но в какую группу я бы ни приходил на перемене — меня слушали. Может быть, потому, что многие играли в килу — среди парней это был самый популярный вид спорта? Может быть, из-за многочисленных знакомых и приятелей, которыми я обзавелся, занимаясь всей той тысячей дел, которые для меня были обычной жизнью? Понятия не имею.

Ребята с практики, ребята из общаги, из спортзала, из библиотеки и фиг знает откуда еще — именно они были теми, кто говорил:

— Подождите, подождите, пусть скажет! Это ж Миха!

И я в десятый раз начинал рассказывать про матч с тамбовской командой и вообще — про то,