Читать книгу - "Усто Мумин: превращения - Элеонора Федоровна Шафранская"

припева[248], предложенный для перевода нынешним, не ангажированным (то есть объективным) переводчикам, трансформировался в такой:

У меня каприз своеобразный,

И выгляжу по-другому!

Или:

Кокетство иное,

Возвышенное и особое!

Не вписанная в привычную матрицу культура со временем обрастает домыслами, доходящими до порочных интенций. Обыденное сознание с его арифметикой (и даже алгеброй) не способно поверить, постичь суфийскую гармонию.

Исследователи сравнивают типологически схожие образы Усто Мумина с образами картин его коллег. Например, Алексей Исупов, по словам Риммы Еремян, рисует ювелиров, продавцов фарфора, городских начальников, «его типажи выглядят более реально, чем у Николаева. У Николаева образы другого, замкнутого мира. Перед нами вереницей проходят юные студенты медресе, любители перепелок, юноши с подведенными сурьмой томными глазами, с розами[249] под тюбетейкой»[250]. Все эти «странные» юноши и детали, их сопровождающие, требуют подробной декодировки[251].

Остановимся на перепелке. Упомянутая перепелка у Усто Мумина повторяется из картины в картину, а потому интригует зрителя: то она в клетке, то выпущена, то юноша кормит ее с губ. Почему персонажи на картинах Усто Мумина так часто изображаются с перепелкой? Очевидно, что эта птица наделена каким-то особым смыслом в культуре.

О люди! Нас научили понимать

язык пернатых

И даровали (долю) всех вещей, —

В этом, поистине, (Господня)

благосклонность (к нам)[252].

(Сура 27:16).

Постигая перепелиные смыслы на картинах Усто Мумина и желая понять, что привлекло художника в этой птице, мы сделали выборку из произведений, где упомянута перепелка — в виде детали, образа, символа. Это Библия, Коран, древние мифы, пьеса Марка Вайля и Дмитрия Тихомирова «Радение с гранатом», лирика Александра Файнберга, проза Сухбата Афлатуни и фольклорные сказки.

Ареал проживания перепелки почти везде. И везде за ней закреплен сакральный смысл. В Ветхом Завете, в Исходе, повествуется о перепелах, которые стали пищей, наряду с манной, ниспосланной израильтянам по выходе из земли Египетской:

«И сказал Господь Моисею, говоря: Я услышал ропот сынов Израилевых; скажи им: Вечером будете есть мясо, а поутру насытитесь хлебом и узнаете, что Я — Господь, Бог ваш. Вечером налетели перепелы и покрыли стан…» (Исх. 16: 12–13).

О том же в Коране:

Затем мы облаком вас осенили

И низвели вам манну и перепелов…[253]

(Сура 2: 57)

Диапазон художественных функций образа перепелки разнообразен: в китайской и римской символике — птица военной доблести, в греческой — любовный символ[254].

Британский поэт и критик Роберт Грейвс, много лет изучавший древнегреческие и иудейские мифы, писал:

«Любвеобильный Зевс соблазнил множество нимф… и смертных женщин…Лето родила ему Аполлона и Артемиду. Причем во время их любовной связи Зевс превратился в перепела, а Лето — в перепелку… <…> Лето оказалась… в Ортигии, близ Делоса, где произвела на свет Артемиду…»[255]

Остров перепелок Ортигия считался священным островом Артемиды[256], а «Артемида, первоначально бывшая оргиастической богиней, имела в качестве священной птицы похотливую перепелку…»[257]. Так все начиналось в символической судьбе перепелки.

Эхо этой древности неведомыми дорогами географии и истории докатится до среднеазиатского Востока.

Здесь перепелку называют бедана́, по месту ее обитания в клеверном поле (узб. беда — «клевер»). Клетка с перепелкой — непременный атрибут визуального ряда узбекской чайханы. Такие клетки можно разглядеть на картине Александра Волкова «Гранатовая чайхана» и представить по прочтении поэмы «Струна рубайата»[258] Александра Файнберга.

Сюжет поэмы — посещение чайханы вместе с гостем-европейцем и весь многоступенчатый раблезианский процесс приготовлений-угощений, вкушений-развлечений, предлагаемых в чайхане.

Глаза слепые протерев от сна,

послушай, как звучит моя струна,

и знай, что речь идет о перепелке,

когда ты встретишь слово «бедана»[259].

Бедана — не только часть интерьера чайханы:

Кричит над чайханою бедана,

над клеткой стынет белая луна,

за речкой меркнет золото заката,

свой юбилей справляет чайхана[260].

Бедана — участник коллективного действа, индикатор состязания острословов:

Натянута струною тишина.

Остроту ждут. И выползла она.

И взмылся смех с таким истошным визгом,

Что в обморок упала бедана[261].

Бедана играет роль статиста, сигнализирующего о завершении спектакля-действа:

Но шутки прочь. Уже горит луна.

И не осталось в чайнике вина.

И под луной от обморока в клетке

Очухалась бедняга бедана.

Она кричит в неведомую высь,

Что кончен той[262], что гости разошлись[263].

Три персонажа на картине «Гранатовая чайхана» Александра Волкова производят впечатление отрешенных от обыденности дервишей, погруженных в свои мысли, за скудной трапезой. Перед ними только чай, напиток как обыденный, так и обрядово-сакральный.

Чайхана в поэме Файнберга и чайхана на полотне Волкова — совершенно разные собрания: в первом случае это компания чревоугодников, сибаритов, во втором — аскетов. Но общее в этих картинах — бедана, перепелка.

В повести-притче Сухбата Афлатуни «Глиняные буквы, плывущие яблоки»[264] нарисована жизнь узбекского села, находящегося на рубеже времен, идеологий, природных катаклизмов. Разруха господствует во всем: в головах, в хозяйстве, в природе. «…Москва нашей столицей быть расхотела»[265], сохнут без воды деревья, не рожают женщины, пустуют почтовые ящики, молчит радио, состарился Старый Учитель. На дереве висят клетка с беданой и «радио, похожее на клетку с беданой. Когда-то радио умело петь и передавать полезные новости. Теперь оно только шуршит…»[266], а перепелка по-прежнему та же: поет. Правда, невесело. Но когда наступило всеобщее благоденствие, рассказчик вновь обращает внимание читателя на бедану. Она все такая же, как и в прошлом, в отличие от изменившихся людей и природы. Перепелка — спасительница, как в упомянутом библейско-кораническом тексте, и хранительница вековечных традиций.

В Средней Азии считается престижным украшать клеткой с перепелками жилище, двор. Хозяева птиц, как правило, завзятые перепелиные фанаты. Существуют бойцовые перепелки. (Перепелиные бои были распространены до революции и сегодня опять входят в моду у поклонников этой птицы.) О желании иметь перепелку в виде домашней забавы повествуют узбекские сказки «Волк-обжора», «Хитрая перепелка»[267]. В обеих сделано наблюдение за своеобразной траекторией движения птицы: поначалу она бежит, как бы не умея взлететь, затем, раззадоривая преследователя, все же улетает. (Эта же повадка, к слову, отражена в рассказе Тургенева «Перепелка».)