Читать книгу - "Крушение России. 1917 - Вячеслав Алексеевич Никонов"

полной исправности»[2087]. Днем поезда подошли к Старой Руссе. «Огромная толпа заполняла всю станцию, — зафиксировал ехавший в литерном «Б» генерал Дубенский. — Около часовни, которая имеется на платформе, сгруппировались монахини местного монастыря. Все смотрели с большим вниманием на наш поезд, снимали шапки, кланялись. Настроение глубоко сочувственное к царю, поезд которого только что прошел Руссу, и я сам слышал, как монахини говорили: «Слава Богу, удалось хотя в окошко увидать батюшку-царя, а то ведь некоторые никогда не видали его». Всюду господствовал общий порядок и оживление… День стоял ясный, уже чуть-чуть чувствовалась весна. Наши поезда шли спокойно, без малейших затруднений»[2088].

В поведении царя тоже не было видимых перемен. Полковник Мордвинов заметил, что «Государь не выходил во время остановок для прогулки, и то короткое время, которое мы обыкновенно проводили с Его Величеством, ничем не отличалось в разговорах от обыденных, не тревожных дней»[2089].

На станцию Дно литерный «А» прибыл в 16.45. Как вспоминал Воейков, «телеграфный чиновник стоял с телеграммой на имя Государя Императора. Телеграмма была передана Его Величеству, и я вошел в вагон Государя узнать, от кого она. Государь мне сказал, что эта телеграмма — от Родзянко, который просит остановиться на станции Дно и подождать его приезда из Петрограда с докладом. Государь меня спросил, имею ли я сведения о том, когда приедет Родзянко. Я сказал, что сведений у меня никаких нет и что я сейчас справлюсь по аппарату, выехал ли Родзянко из Петрограда. Отправившись в аппаратную комнату, я по телеграфу получил из Петрограда ответ, что экстренный поезд для председателя Государственной думы заказан и стоит уже несколько часов в ожидании его приезда. Я попросил, чтобы со станции по телефону навели бы справку в Государственной думе, когда он предполагает выехать. Получен был ответ, что председатель Государственной думы сейчас в комиссии и не знает, когда сможет выехать»[2090]. О несостоявшейся поездке Родзянко немного ниже. Царь после доклада Воейкова решил не ждать в Дне и продолжил движение в Псков, пригласив туда и Родзянко.

В Дне литерный «Б» обогнал императорский поезд. «Когда мы проходили на ст. Дно мимо «собственного» поезда и некоторые из нас стояли на площадке вагона, то дворцовый комендант вышел из своего вагона, стал на подножку, приветливо помахал нам рукой и, улыбаясь, громко крикнул в мою сторону: «Надеюсь, вы довольны, мы едем в Псков». Вид у Владимира Николаевича был очень бодрый, веселый»[2091]. После отправления со станции Дно Николай позвал Воейкова в свое купе и поделился «своим предположением дать ответственное министерство и вообще пойти на такие уступки, которые могли бы разрешить создавшееся положение… Государь приказал мне выехать из Пскова навстречу Родзянке, проехать с ним две-три станции до Пскова и предупредить его о решении Его Величества пойти навстречу неоднократно ранее высказывавшемуся желанию»[2092]. Сомневаюсь, что царь был готов исполнить чаяния оппозиции — вечером того же дня он долго будет возражать против ответственного министерства. Да и оппозиция уже хотела другого. А Николай II еще не оставлял надежд на миссию генерала Иванова.

«По пути к Старой Руссе, — вспоминал Воейков, — где поезд имел остановку, так как паровоз брал воду, мне по аппарату удалось получить сведения, что генерал-адъютант Иванов только в это утро, т. е. в среду 1 марта, прошел станцию Дно. Это известие, доложенное мною государю, произвело на него неприятное впечатление. Его Величество спросил меня: «Отчего он так тихо едет?» Тот же вопрос задавался и лицами свиты»[2093]. Тот же вопрос задавал себе и сам Иванов.

Он проснулся в 6–7 утра на станции Дно, то есть вместо планировавшихся 500 верст его поезд прошел за ночь только 200. Комендант станции доложил, что в поездах, вышедших накануне из Петрограда, едет масса вооруженных дезертировавших безбилетных солдат как в форме, так и в штатском (грабежи магазинов уже шли полным ходом), которые обезоруживают офицеров и жандармов. Иванов приказал командиру следовавшего с ним батальона досматривать все прибывавшие поезда, тем более что уже получил сведения о намерении императора следовать через Дно. Методы воздействия на солдатскую массу Иванов опишет Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства: «Проходя мимо одного вагона, обернулся, на меня наскакивает солдат буквально в упор. Тут я не разобрался: одна шашка у него офицерская с темляком Анненским, вторая шашка в руках, винтовка за плечами… Я его оттолкнул. Рука скользнула по его шашке. Я поцарапал руку и прямо оборвал окриком: «На колени». Генералу сразу вспомнилось, как этим окриком удалось как-то прекратить в Кронштадте кровавую драку моряков со штатскими. Солдат опешил. «В это время я не знаю, что он подумал, — продолжал Иванов, — я его левой рукой схватил, а он вдруг, случайно это или нет, куснул меня. Сейчас же его убрали, и он успокоился. Я думаю — что тут делать? Сказать, что он на меня наскочил и оскорбил действием, — полевой суд, через два часа расстреляют. У меня тогда такое настроение было: в этот момент расстрелять — только масла в огонь подлить. Тут был мой адъютант, и я велел его арестовать».

Здесь слушавший этот рассказ председатель следственной комиссии Муравьев не удержался от вопроса:

«— Что ж, этот человек стал на колени?

— Стал. Это магически действует. Подходит поезд, 46 вагонов. Смотрю, в конце поезда стоит кучка, кидают шапки. Я этим заинтересовался, подошел. Слышу: «Свобода! Теперь все равны! Нет начальства, нет власти!» Приближаюсь, смотрю, стоит несколько человек офицеров, а кругом кучка солдат. Я говорю: «Господа, что же вы смотрите?» Они растерялись. Я то же самое приказал: «На колени». Они немедленно стали на колени»[2094]. Таким нехитрым способом Иванов быстро наводил порядок. В Дне было арестовано до 40 солдат (к вечеру того же дня их отпустят), отобрано около 100 шашек и других единиц офицерского оружия.

Картина продвижения экспедиции Иванова к столице на 8.35 утра 1 марта выглядела следующим образом. Три эшелона, в которых находились военнослужащие 67-го Тарутинского полка, дошли до станции Александровская недалеко от Петрограда, там высадились и размещались по слободам Александровская и Пулково. Один эшелон был в Луге, еще три находились между Псковом и Лугой, головной эшелон из Креславки подходил к Пскову. Генерал Брусилов информировал, что Юго-Западный фронт приступил к погрузке гвардейских полков и артиллерии[2095]. Оценив диспозицию, Иванов решил сделать то, на что не отважилось окружение императора: он двинулся дальше — в Царское Село, предписав прибыть туда и всему начальственному составу стягиваемых частей. В качестве промежуточной базы