Читать книгу - "«Практический работник» Георгий Маленков - Андрей Константинович Сорокин"

принятых решений станет нормой. 17 июля 1938 года Маленков, подготовивший обширную аналитическую справку, решил сообщить Сталину «о ходе выполнения партийными организациями постановления январского Пленума ЦК ВКП(б)» на местах и добавил, что руководимый им ОРПО «принимает меры к исправлению отмеченных в записке недостатков». Сталин не увидел в справке главного и проявил вполне понятный интерес: «А как Москва и Ленинград?»141

Осенью 1938 года Сталин приступит к сворачиванию массовых репрессий. 8 октября Политбюро сформирует комиссию и поручит ей подготовить в течение десяти дней проект постановления ЦК, Совнаркома и НКВД о «новом порядке проведения арестов, о прокурорском надзоре и о ведении следствия». Комиссию будет поручено возглавить Ежову, а в ее состав войдут Берия, Маленков, Вышинский и нарком юстиции Н.М. Рычков142. Комиссии предстояло остановить массовые репрессии, «упорядочить» их. И, вероятно, подготовить почву для смещения самого Ежова. Поистине иезуитский ход Сталина…

Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». 8 октября 1938

Подлинник. Рукописный текст. Подписи – автографы И.В. Сталина, В.М. Молотова, Л.М. Кагановича, Н.П. Ежова, правка – автограф И.В. Сталина. [РГАСПИ. Ф. 17. Оп.163. Д. 1200. Л. 1]

17 ноября того же года ЦК одобрил подготовленное с участием Маленкова постановление «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». Выпущено оно было под грифом «совершенно секретно» как совместное постановление ЦК и Совнаркома и адресовано наркомам внутренних дел союзных и автономных республик, начальникам УНКВД краев и областей, начальникам окружных, городских и районных отделов НКВД, прокурорам всех уровней и секретарям ЦК нацкомпартий, обкомов, окружкомов, горкомов и райкомов ВКП(б). В постановлении отмечалась большая работа, проделанная органами НКВД под руководством партии, «по разгрому врагов народа и очистке СССР от многочисленных шпионских, террористических, диверсионных и вредительских кадров из троцкистов, бухаринцев, эсеров, меньшевиков, буржуазных националистов, белогвардейцев, беглых кулаков и уголовников, представлявших из себя серьезную опору иностранных разведок в СССР». Одновременно органы проделали большую работу «также и по разгрому шпионско-диверсионной агентуры иностранных разведок». «Очистка страны от диверсионных повстанческих и шпионских кадров сыграла положительную роль в деле обеспечения дальнейших успехов социалистического строительства». Однако, как следовало из постановления, на этом «дело очистки СССР» от шпионов, вредителей, диверсантов и террористов не окончено. Постановление призывало организовать эту борьбу «при помощи более совершенных и надежных методов». «Массовые операции по разгрому и выкорчевыванию вражеских элементов… при упрощенном ведении следствия и суда не могли не привести к ряду недостатков и извращений. Их будет названо два. Во-первых, работники НКВД совершенно забросили агентурно-осведомительную работу, предпочитая действовать… путем практики массовых арестов». Вторым крупнейшим недостатком будет назван «глубоко укоренившийся упрощенный порядок расследования, при котором, как правило, следователь ограничивается получением от обвиняемого признания своей вины». Прозвучали и претензии в адрес органов прокуратуры, которые не принимали «необходимых мер к устранению этих недостатков», что оказалось возможным «только потому, что пробравшиеся в органы НКВД и Прокуратуры враги народа всячески пытались оторвать работу органов НКВД и Прокуратур от партийных органов, уйти от партийного контроля и руководства». Постановлением запрещалось проведение каких-либо массовых операций по арестам и выселению, ликвидировались как судебные тройки, созданные в порядке особых приказов НКВД, так и тройки при областных, краевых и республиканских управлениях; органы прокуратуры обязывались строго соблюдать требования уголовно-процессуальных кодексов и др. Постановление подписали председатель СНК СССР Молотов и секретарь ЦК Сталин.

Вслед за признанием «недостатков» последовали и оргвыводы. 5 декабря 1938 года Политбюро даст указание Ежову сдать дела по НКВД Берии в присутствии секретаря ЦК Андреева и Маленкова. Работа комиссии по приему и передаче дел продолжится вплоть до 10 января и будет включать в том числе и заслушивание руководителей структурных подразделений центрального аппарата НКВД143. Опрашивать станут и самого Ежова. В этих заседаниях примет участие, само собой разумеется, и Маленков.

1 февраля 1939 года Андреев, Берия и Маленков вручат Сталину приемо-сдаточный акт по НКВД. Акт сопровождался письмом, датированным 29 января. В нем его авторы сообщали свои «выводы о состоянии дел НКВД СССР», которые в значительной степени перекликаются с постановлением ЦК и СНК, цитированным выше. Первым и главным станет сообщение о том, что «большинство руководящих должностей… занимали враги народа, заговорщики, шпионы». Эти враги народа, гласил следующий тезис, «сознательно искажали карательную политику Советской власти, производили массовые необоснованные аресты ни в чем не повинных людей, в то же время укрывая действительных врагов народа». И, в-третьих, «грубейшим образом извращались методы ведения следствия, применялись без разбора массовые избиения заключенных для вымогательства ложных показаний и “признаний”». Следующие десять пунктов касались агентурно-осведомительной работы («ни одного… ценного агента, который освещал бы работу контрреволюционных формирований… В то же время усиленно создавали осведомительную сеть в партийных аппаратах»); работы троек НКВД («на одном заседании за один вечер рассматривалось от 600 до 1 000-2 000 дел»); неудовлетворительного состояния охраны руководителей партии и правительства, а также управления коменданта Московского Кремля, охраны государственных границ; закордонной агентурной и осведомительной сети («находилась на службе иностранных разведок»); «жалкого состояния» Главного управления лагерями (ГУЛАГ); отрыва периферийных органов НКВД от партийных организаций. Будут предъявлены и личные претензии в адрес Ежова, который «всячески скрывал» от ЦК состояние работы в органах НКВД, утаивал компрометирующие материалы на руководящих работников НКВД, указывалось на его «постоянное пьянство» и др. В заключение авторы выскажут «серьезные сомнения в политической честности и благонадежности тов. Ежова»144.

В марте 1939 года Ежова освободят от обязанностей секретаря ЦК ВКП(б). 29 марта Политбюро назначит комиссию по передаче полномочий секретаря ЦК Маленкову, который был избран в Секретариат вместо Ежова.

9 апреля Ежова арестовали. На допросах «с пристрастием» он сознается во всем, что от него требовалось: в шпионаже, вредительстве, заговорщической деятельности, терроризме, содомии.

3 февраля 1940 года Военная коллегия Верховного суда приговорит Ежова к «исключительной мере наказания»; в ночь с 3 на 4 февраля он будет расстрелян145.

Сегодня нет серьезных оснований сомневаться в том, что деятельность Ежова контролировалась и направлялась непосредственно Сталиным. Он редактировал основные документы, которые готовил Ежов, контролировал ход расследований и политических арестов, давал санкции на их проведение. Из опубликованного журнала регистрации посетителей кабинета Сталина явствует, что в 1937–1938 годах Ежов посетил кабинет Сталина 278 раз и провел в нем в общей сложности 834 часа. Чаще Ежова в этот период Сталин встречался только с председателем Совнаркома Молотовым146.

Избежать последствий

В годы Большого террора жертвами репрессий в разных формах стали миллионы советских граждан, включая представителей высших партийных и государственных органов. Нависла угроза и над самим