Читать книгу - "Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени Шарля Бодлера. 200 лет со дня рождения - Коллектив авторов"

друга

Стоит тысяч похвал от врагов.

Я и сам не горазд на презенты

(Шубу шить из фальшивых песцов),

Жестом можно расставить акценты –

Понимаем друг друга без слов.

Просто радостней сердце забьется,

Коли ясно: в десятку попал.

Если друг, промолчав, улыбнется,

Он улыбкой своей все сказал.

В окрестностях Иерусалима

В окрестностях Иерусалима

луна, как белый ослик, бродит,

с друзьями-звездами заводит

свой бесконечный светлый спор:

кто для Земли заветней светит,

чтоб путь ее был чист и светел,

печали чтоб бежали мимо

и миновал людей раздор.

В окрестностях Иерусалима,

хоть раньше здесь ты был иль не был,

поймешь, что сердце ближе к небу,

а истина всего лишь в том,

что, как бы путь твой ни был труден,

ты верь, что люди это – Люди

и власть добра неоспорима,

а счастье сыщет, где твой дом.

В окрестностях Иерусалима…

В окрестностях Иерусалима…

В окрестностях Иерусалима…

В свой бывший дом когда вернусь…

В свой бывший дом когда вернусь я строчкою одной,

Мальчишка, что меня не знал, поймет: «Да, он родной!»

Он повторит ее не раз, смакуя каждый слог,

Он совершит, что я не смел, что сделать я не смог.

И если я своей строкой ему помог хоть раз,

То от забвенья я себя его устами спас.

Спор

В месте, где израильские горы

(Называют эти так холмы),

Собрались не то чтоб ладить споры,

Чтобы выпить, ну, как вы и мы,

Несколько не очень уж носатых,

Но с чертами крупными лица,

Пару лысых, пару волосатых

Истинно еврейских мудреца.

Снедь возле бутылок разложили,

Выпили, потом еще разок

И неспешно так заговорили,

Не сойдясь во мненьях, где же Бог.

Уверял один: «Везде и всюду.

Он – природа, в каждом он из нас».

А другой сказал: «Не верю в чудо.

Человек важней всего сейчас».

Третий, взглядом чистым меря гору,

Объяснял товарищам своим:

«Лучше поучите, други, Тору

И поймете, кто есть Элогим».

А четвертый наливал и слушал,

Не впервой ему был этот спор.

Кто в нем прав, чьи аргументы лучше?

Но и он ввязался в разговор:

«Что хочу сказать, мои вы братцы,

Будет очень короток мой сказ:

До большого Бога не добраться,

А вот сын его – один из нас.

Ясно, что не тот, кого распяли.

Дух его пронесся сквозь века,

Возрождаясь каждый раз в астрале

И вселяясь в ЧЕЛО-ВЕ-ЕКА!

Дух бунтарский, дух добра, и света,

И смиренья, к ближнему любви.

Ищите вы верного ответа –

Всяк ответ замешан на крови».

Каждый был из спорящих солдатом,

Знал, какого цвета кровь из ран.

Будут мудрецы всегда распяты

Под ликующие крики прихожан.

Но они, давая мыслям волю,

Жизнь свою не делали пустой,

Со страной, и с радостью, и болью

Были вместе связкою одной.

…Продолжались долго эти споры,

Градусы крепили правоту.

Все же дело не дошло до ссоры,

Закрепляя спора чистоту.

Все закончилось с последней стопкой,

И, не доказав друг другу ничего,

Разошлись по каменистым тропкам

Четверо из сыновей его.

Пустынный виноград

Пустынный виноград…

Я гроздь его сорвал

В оазисе – еврейском поселенье.

Живущим здесь сердцам веленье:

«Вас Бог сюда послал,

И нет пути назад!»

У каждого здесь сад,

Он сам его сажал.

Ты понимаешь, слыша птичье пенье

Под негустой неброской сенью,

Нашел он, что искал,

И нет пути назад.

Нет, пули не страшат

Тех, кто лозу растил

Среди белесых и сухих каменьев.

Их жизнь – не оставлять творенья,

Не ослабляя сил,

И нет пути назад.

Тем этот мир богат,

Что виноградный сок,

Его творцы – одной цепочки звенья,

И может, в том для нас спасенье:

Послал людей тех Бог,

И нет пути назад.

Мы добровольно в кандалах

Мы на невидимых галерах,

Мы к ним прикованы давно.

Бывало, пили мы без меры

Из чаш игристое вино.

Но в рабство взяло нас призванье.

Мы добровольно в кандалах.

Теперь рабы – вот наше званье.

Гребем на совесть, не за страх.

И в нашем рабстве добровольном

Присутствует нюанс один:

Ты, без сомнения, невольник,

Но в то же время господин.

Ты раб и капитан галеры,

А ход ее то тих, то быстр.

Усталости здесь нету веры.

Ты сам в себя вонзаешь хлыст!

И пусть на ней не тридцать весел,

Мое весло – мое стило –

Скользит по листикам белесым.

Следит, чтоб нас не унесло.

Коварно ты, стишачье море.

Тебя попробуй одолей.

Как трудно, с гениями споря,

Держаться лоции своей!

Они ведь тоже на галерах

Пластались, жизни не щадя.

Дано ли нам в такие сферы

Попасть? Поймешь, лишь восходя

К тем незапятнанным высотам,

Что без подсветки маяки.

Ты знаешь, непроста работа.

И будни будут нелегки.

Достигни их. Побольше веры.

Желанья, помыслы чисты.

Твои незримые галеры

Войдут в заветные порты.

Глазами ребенка

Мы приехали в Израиль – море, солнце, красота,

На базарах, в магазинах