Читать книгу - "Миры Пак Чханука. Откровенный портрет Пак Чханука, созданный им самим - Пак Чханук"

ущерба фильму. Однако это досадное заблуждение. В первую очередь он продюсер саундтрека.

Кто такой продюсер в музыке? Это тот же режиссер, но в мире звука. Его задача – направлять композитора в соответствии с требованиями произведения, предоставлять ему четкие ориентиры и последовательно воплощать свои идеи. И Чо Ёнук блестяще справляется с этой ролью.

Главное качество, необходимое композитору, работающему с кино, – способность воспринимать диалоги, дыхание, звуковые эффекты, а порой и тишину как музыкальные элементы, а также умение грамотно с ними работать. Помимо этого, важно тонко чувствовать ритм фильма или сериала.

В кино важна не столько сама музыка, сколько точное определение моментов ее появления и исчезновения – процесс, известный как споттинг[184] (spotting). В Корее нет музыкального директора, который владел бы этим искусством лучше, чем Чо Ёнук. Он превосходно умеет убирать музыку, а не просто добавлять ее, и ценит снижение громкости больше, чем ее увеличение. Именно это делает его выдающимся музыкальным директором.

– Каковы ваши впечатления как режиссера после технического показа?

– Я был готов плакать от счастья, видя, как актеры и съемочная группа тепло приняли фильм. Но в то же время возникла и другая мысль: «Возможно, однажды придется снять фильм, который не будет им по душе. Нельзя довольствоваться этим чувством сейчас».

– Что на самом деле режиссер хотел сказать через этот фильм?

– Давайте остановим войну.

– Зрители много спорили о том, кто в кого выстрелил, сколько раз и прочее. Какие у вас, как у режиссера, мысли по этому поводу?

– Если фильм слишком ясно отвечает на все вопросы, то зачем нужен такой скучный режиссер?

– Есть ли что-то в рецензиях и у критиков, с чем вы не согласны или что вас особенно впечатлило?

– Что касается изменений в отношениях между Севером и Югом, то я даже не вижу смысла отвечать на критику, утверждающую, что наш проект лишь умело подстроился под текущие тенденции. Относительно самоубийства Ли Сухёка, было мнение, что я якобы наказал главного героя, чтобы удовлетворить тех зрителей, которые чувствовали дискомфорт из-за его дружбы с вражескими солдатами. На первый взгляд, это может показаться интересным анализом, однако на самом деле он совершенно не имеет ничего общего с моим намерением. Это схоже с трактовкой некоторых феминисток финала фильма «Тельма и Луиза»[185], где они утверждали, что главные героини, не хотевшие уступать мужчинам, были наказаны. Самоубийство Сухёка – выражение темы осознания вины, которую я, сам того не осознавая, последовательно развивал с момента своего дебюта. Дело в том, что он прекрасно понимал, что является причиной всей этой трагедии. Кроме того, его смерть – результат моего намерения сфокусироваться не на противостоянии между Севером и Югом, но на столкновении личности и системы. Когда господин Пэк Киван[186], не являющийся специалистом в области кино, сказал: «Это не самоубийство, а убийство, совершенное системой», я испытал радость, схожую с той, которую, вероятно, почувствовал режиссер Ли Мёнсэ, читая рецензии кинокритика Кан Хансопа.

– Особо впечатлившая вас или запомнившаяся реакция зрителей?

– Одна женщина опубликовала пост следующего содержания на нашем сайте. Мол, все же южнокорейские и северокорейские солдаты погибли, как же в конце, на черной-белой фотографии, все ожили и стоят на посту? Что-то не так… Абсолютно верно. Я действительно придумал эту сцену, потому что мне хотелось вернуть к жизни всех этих ребят.

– Что у вас, как режиссера, изменилось до и после работы над «Объединенной зоной безопасности»?

– Безбоязненно стал часто кататься на такси.

– Что значит для вас, как режиссера, фильм «Объединенная зона безопасности»?

– Благодаря этой картине я осознал, насколько огромное влияние порой фильм может оказывать на реальность. Как только он покинул мои руки, он вызвал необратимую бурную реакцию. Все передовые статьи в газетах были о нашем фильме. Депутаты толпой смотрели этот фильм и хотели фотографироваться со мной и актерами. Вся Корея прочувствовала горечь его финала. Кажется, что впредь моя жизнь будет неотделима от этого фильма. Что ж, придется поскорее снять новый фильм.

«Дэго!» – слово, которое северокорейцы используют для выражения восхищения. Этому словечку меня научил мой товарищ Чон Сонсан. Именно эту фразу произносят Сон Канхо и Щин Хагюн, видя фотографию актрисы Ко Соён в фильме.

Ким Квансок и я в один год поступили в университет. Мы никогда не встречались, но во время работы над музыкой для «Объединенной зоны безопасности» я послушал его песни примерно 500 раз. Я не осознавал этого, но, когда услышал новость о его смерти, мне пришла мысль, что нам удалось пережить 1980-е благодаря ему.

Что касается такси, я имел в виду, что денег стало больше.

«Убить» себя. Как создавался фильм, часть 2 | ‘나’를 죽이다. 어떻게 만들어졌나 2

– Насколько мне известно, до работы над «Объединенной зоной безопасности» вы готовили проекты «Шпиона» и «Анархистов»[187]. По какой причине после прохождения через эти два фильма у вас возникло желание создать «Объединенную зону безопасности»? И каким образом, на ваш взгляд, их темы нашли отражение в «Объединенной зоне безопасности»?

– «Шпиона» я забросил из-за разногласий с продюсером, а от «Анархистов» пришлось отказаться в пользу «Объединенной зоны безопасности». Первый сценарий, несмотря на самую суровую критику со стороны окружающих, до сих пор является для меня одним из самых дорогих и любимых. Что касается второго, то он не только нравился мне самому, но и был положительно оценен по многим параметрам. Оба сценария я писал с намерением снять их лично, но после смены режиссера они были полностью переписаны. Тот опыт дал мне осознать, насколько история может сильно измениться, когда оказывается в руках другого режиссера. Если бы «Вспомнить все» снял не Верховен, а Кроненберг, как это было изначально запланировано, то каким бы в итоге получился фильм?

Что касается их связи с «Объединенной зоной безопасности», со «Шпионом» ее конечно же объединяет общая проблема разделенной Кореи, то есть фильм продолжает ту же тематику и сюжетную линию. А вот «Анархисты» перекликаются скорее с подходом режиссера – с его вдумчивым отношением к материалу, серьезным, взрослым подходом, стремлением достичь так называемого высокого уровня завершенности. В «Шпионе» мне хотелось пригласить Сон Канхо, а в «Анархистах» – Ли Бёнхона, и в конце концов мне удалось собрать их вместе в одном фильме.

– Какое значение имеет «Объединенная зона безопасности» в вашем стремлении снимать больше фильмов? И какое место эта картина занимает среди трех ваших полнометражных фильмов?

– Отвечая на первый вопрос, могу сказать: работа над этим фильмом заняла слишком много времени – целых полтора года. Если продолжать в таком темпе, сколько картин я успею снять за жизнь? Не могу не тревожиться об этом.

Следующий вопрос: это было мое первое осознанное стремление выйти из-под влияния голливудского кино категории B. Я прилагал к этому огромные усилия – отчасти потому, что сам характер фильма требовал подобного подхода. Но главным было осознание: фильмы с B-атмосферой не воспринимают всерьез. Другими словами, на них смотрят свысока. Хотя, конечно, свою роль сыграло и то, что мне самому не удалось довести этот стиль до конца.

Поэтому картину вроде «Объединенной зоны безопасности» – с историей, которую хотелось донести до как можно большего числа зрителей и при этом сделать по-настоящему трогательной, – было необходимо создать в формате, который публика воспринимает как качественное кино. Иными словами: «Если вы готовы прислушаться к моей истории только