Читать книгу - "Паустовский. Растворивший время - Олег Д. Трушин"

дум о ней, от любой связи, которая бы так или иначе затягивала в её пучину. Паустовский мечется в думах, стараясь уйти от реальности. Война не его поле битвы. Его ненависть к войне, может несколько феерично и наивно, будет выражена всё в той же короткой автобиографии 1937 года:

«Вся сила ненависти к войне, ко всему старому строю измеряется этим воспоминанием. Тогда я выхватил револьвер, невыносимый гнев душил меня, но передо мной была толпа несчастных, одичавших от голода людей. Они дрались из-за куска варёной говядины. Я выхватил револьвер и разрядил его в небо. Сейчас это кажется мне самому смешным, но этим выстрелом я сразу покончил со всем своим прошлым, с наивной верой в необходимость всепрощения».

Проза писателя Паустовского красива во всём. Красива она и в описании драматических событий.

Впрочем, и о причине своего ухода с санитарной службы Паустовский не станет распространяться ни в письмах, ни в дневниковых записях, не упомянет об этом, даже косвенно, и в той самой «Золотой нити», где, казалось бы, этому было бы самое место.

В письме Елене Степановне Загорской от 2 февраля 1916 года из Москвы он обмолвился:

«После возвращения из Ефремова (в конце января 1916 года Паустовский приезжал к Елене Загорской, у которой к тому времени жила её младшая сестра Екатерина. – О. Т.) меня экстренно вызвали в действующую армию, в отряд. Я поехал туда с единственной целью отказаться и взять свои бумаги. Бросил отряд, и сразу стало легко на душе».

Почему Паустовский бросил отряд – остаётся загадкой.

Писатель Алесь Карлюкевич указывает, что причиной увольнения стало письмо Паустовского из Городеи штатскому приятелю, в котором он рассказал о приезде императора Николая II на фронт. После того как военная цензура отследила это письмо, было принято решение его автора больше на фронт не пускать68.

Версия Карлюкевича, вероятнее всего, строится на признании самого Паустовского высказанном всё в той же статье «Несколько слов о себе», если, конечно, ей можно доверять: «С фронта меня выслали за оскорбительный отзыв о Николае Романове».

Возможно, всё так оно и было. Но всё же, зная некоторую вольность, отвлекающую от действительности в описании Паустовским своей биографии в «Повести о жизни», примем этот факт, изложенный писателем за некий алогизм, придающий остроту определённой части повествования. Более вероятнее то, что он попросту «потянулся» за Загорской, которая к этому времени, оставив санитарный поезд, перебралась в Севастополь.

И вот тут развеем ещё один миф, «удачно» обретённый в биографии Паустовского благодаря «Повести о жизни».

Речь идёт о гибели старших братьев Паустовского на фронте. Паустовский в «Беспокойной юности» напишет: «В отряде из попавшегося мне засаленного обрывка газеты я узнал, что в один и тот же день были убиты на разных фронтах два мои брата». Красиво и очень эффектно к восприятию. Но в реальности всё было несколько иначе.

Самый старший из братьев Паустовских – Борис, поручик сапёрного батальона II Финляндского стрелкового полка, погибнет в бою у деревни Посвирж в Галиции 15 июня 1916 года, так и не узнав, что его младший брат – Вадим, прапорщик 78-го Навагинского пехотного полка имени генерала Петра Котляревского в ходе атаки у деревни Аргуль близ озера Пикстерн на Рижском направлении театра военных действий, будет смертельно ранен и умрёт вечером того же дня – 30 августа 1915 года69.

Зачем Паустовскому потребовалась столь значительная художественная мистификация в описании гибели братьев на фронте? Возможно, в таком формате повествования убирались многие вопросы, на которые пришлось бы искать ответы в создаваемом тексте. Паустовский же этого, возможно, не желал.

В середине января 1916 года он всё же вырвется к Загорской в Севастополь. А 31 января, вернувшись в Москву, он сообщит ей, что санитарный отряд он бросил.

В феврале 1916 года Паустовский оставит учёбу в Московском университете.

В его судьбу всё же вновь вмешается «воинская повинность», и чтобы хоть как-то вырваться из её «плена», он, с подачи любимого дяди Коли, который к тому времени служил в Артиллерийском управлении в Москве и проживал с семьёй в Первопрестольной на 1-й Мещанской улице, поступает на службу в это строгое военное управление.

Первой служебной командировкой для Кости Паустовского станет поездка на чугунолитейный завод в Екатеринослав[7], город на Днепре.

В какой именно должности Костя Паустовский отправился на Екатеринославский чугунолитейный завод, мы не знаем, по всей видимости, это, вероятнее всего, инспектирование – «…у меня есть очень внушительная бумага от Артиллерийского управления, – сообщит он всё в этом же письме своей супруге Екатерине, – за подписями генералов и ошеломляющими печатями».

Уже меньше чем через месяц новый перевод – в Таганрог, а следом в Юзовку. Душевные метания и нежелание принимать обстановку действительности, нагромождение мрачных жизненных обстоятельств, в которые погружены будни, томят Паустовского. И лишь короткий приезд к жене в Севастополь, посещение Бахчисарая, пещерного города караимов Чуфут-Кале, несколько смягчит его пребывание в Юзовке.

Летом 1916 года Константин Паустовский и Екатерина Загорская обвенчаются в храме, в котором когда-то служил её отец. Это будет её желание. А он первый раз приедет на Рязанщину, на Мещёру.

«Станция Луховицы… Поля, перелески, речушки, синия дали, васильки – ея родина…. Подлесная Слобода. Церковь. Могила мамы. Запущена, вся в травах. Их сад…

Утро. Обедня для “беженцев”. Панихида на могиле. Ветер. Серый день. Просто и радостно. Готовились к венчанию. Хатидже вся беленькая. Я весь чёрный. В церковь. Торжественно. Детишки. Бабы. Спокойствие, ясность. Связаны наши жизни… Хорошо и ясно на душе»70.

1916 год будет непростым в жизни Константина Паустовского и Екатерины Загорской. Частые расставания, согреваемые многочисленными письмами друг другу, будут сменяться долгожданными встречами. Екатерина наездами будет бывать в Таганроге и Юзовке, а город Ефремов[8] станет для Паустовского таким же близким, как и для его супруги. Потеря дочери ещё больше сплотит их, и новый, 1917 год для них принесёт новые испытания.

В конце 1916 года Паустовский оставит работу и в Артиллерийском управлении, так как окончательно будет «списан» с воинской повинности.

Часть третья. «Тебе всегда будет тяжело жить…». 1917—1919

Революционный 1917 год и последовавшее за ним время Гражданской войны – одна из самых закрытых страниц в жизнеописании Паустовского.

Он сам не особо концентрировал внимание сторонних лиц на свою биографию периода 1918–1923 годов, хорошо понимая, что могут возникнуть ненужные вопросы. Как правило, в анкетных данных Паустовский как бы невзначай опускал эти годы, но случалось,