Читать книгу - "Человек, земля, хлеб - Евгений Фёдорович Куракин"

— Когда начали? — спросил Маслихов.

— Минут тридцать назад. Сыро было, Александр Петрович.

Маслихов больше не мог сдержать себя. Такой день, пять комбайнов простояли, три машины.

— Почему не подбирали пшеницу?

— Сыро.

— А на втором поле? — закричал Маслихов. — Тоже сыро? — Управляющий молчал. — Ведь договорились, пошел дождь, ищи, где сухо. Лошадь у тебя для чего? Проехал бы поля, посмотрел. Не будет же два лета в один год! Сентябрь обещает дожди. Такой хлеб поднять, сколько ждали! Расшумелись на всю область: два плана сдадим! А сами, как кроты слепые.

Управляющий не оправдывался. Он хорошо помнил уговор с директором, что при такой погоде, как можно чаще и смелее маневрировать комбайнами. Но сегодня почему-то побоялся, не рискнул. Надеялся, что горох быстро подойдет.

Маслихов ходил по меже. Вот опять будут говорить, что он не сдержался, накричал. Но он бы расцеловал управляющего, если бы тот сделал то, что нужно.

— Это Рябчук косит? — спросил Маслихов, когда немного успокоился.

— Он.

— У него же вчера ремень лопнул. Где он достал его?

— У соседей, — сказал управляющий. — Утром зашел к ним за чем-то, глядит, в сенках ремень висит. Рябчук и выпросил его.

— Молодец, — сказал Маслихов. — Поехали к нему.

К Рябчуку у Маслихова был разговор. Проверять этого парня не нужно. Как на самого себя можно положиться. С ним каждый хотел работать. С ним безопасно. Загонки точно нарежет. Где что сломалось, мигом отыщет. Сам простоит, а другому поможет.

Уже не первый год ходил с ним в паре Иван Карклин. Иван уговорил Рябчука, чтобы работать им вместе. Сам-то он и сейчас кое в чем слабоват, хотя не первый год на комбайне. А года три назад от Рябчука ни на шаг. С каждой мелочью лез. Да потом ему вообще трудно одному. На левой руке нет двух пальцев. Так что в ремонте ему нелегко. Рябчука же не надо просить, чтобы помог.

Он всем был бы хорош — Иван Карклин, если бы немного не жадничал. Чуть что — семья, мол, у меня, мне бы побольше заработать. Ругались они из-за этого с Рябчуком, но до ссоры не доходило.

Маслихов хотел предложить Рябчуку возглавить звено. Такое же, как у Александра Еремина. Тоже с новичками. К звеньевому — на комбайн штурвального. Если где поломка и звеньевому некогда, штурвальный сам ведет машину. На Рябчука можно было положиться. Не сошлется, что голова у него одна и за других думать некогда.

…Рябчук остановил комбайн, закурил. В черном комбинезоне, без фуражки, отчего его темные кудрявые волосы покрылись белесым пухом. Лицо в улыбке, сам простой, доверчивый.

— Я согласен, — сказал Рябчук, когда ему все растолковали. — Кого дадите?

— Давай вместе решим.

Маслихов называл механизаторов. От двоих Рябчук отказался.

— Эти на третьей скорости через бревна начнут ездить, — сказал он. — А остальных беру. Значит, я пятый буду. Звено так звено, и никаких гаек.

— Завтра уже вместе поедете, — сказал Маслихов. — Кстати, — вспомнил он, — а Иван не откажется?

Рябчук задумался: «Не должен. Откажется — больше от меня ничего не возьмет».

Уже отъезжая, Маслихов услыхал:

— У Еремина как дела?

— Хороши, — крикнул Маслихов.

«Интересуется, — подумал он. — Этот не отстанет. Да и другим прохлаждаться не даст».

Маслихов решил еще заехать к Еремину. Его звено косило рядом с дорогой. Ехал и думал об этом парне. Не все в совхозе взяли новые широкозахватные жатки. Шопа Кумпеев отказался сразу. «Буду я возиться с ней, — сказал он. — Пока ее обуздаешь — зима придет». А Еремин взял, на все звено взял. Сейчас у него в звене шесть комбайнов с жатками ЖВН-10. Не только жатки новые, но почти все комбайнеры по первому году работают. Один только Шеин с прошлого года остался.

«Как там Вася Петренко, — вспомнил Маслихов своего шофера. — Петренко парень с головой. Будет работать».

…День подходил к закату. Небо в некрупных облаках с уже загустевшей окраской.

Неподалеку от дороги, на четырехсотгектарном массиве, Маслихов увидел комбайны. Ереминские. Один, второй, третий… пятый. «А почему шестой стоит? С кем эта беда?»

Маслихов поехал прямо по полосе. Удивился. Сам звеньевой застрял.

— Что у тебя стряслось? — спросил Маслихов.

— Да это не мой, — ответил Еремин. — У Шеина комбайн сломался. Он на мой пересел. Готово уже все, механик приезжал.

— Завтра пришлем тебе штурвального, — сказал Маслихов. — Легче будет.

Они поговорили еще минут пятнадцать. Маслихов спросил, как здоровье жены, скоро ли ее выпишут из больницы. Прощаясь, спросил:

— Как звено?

— Подгонка идет, Александр Петрович.

— Ну, тогда в добрый путь!

Еремин включил мотор. Маслихов еще постоял на полосе, глядя, как десятиметровая полоса уходит все дальше от него. По тысяче гектаров на брата взялись скосить члены звена Еремина. Вчера у них на жатку уже пришлось по пятьдесят гектаров. Обкатают жатки — и до сотни дотянут.

* * *

Наступил вечер. Маслихов как обычно постукивает по барометру у себя в кабинете, выглядывает в окно, куда ушло солнце. Спрашивает у Аверьянова:

— Михаил Петрович, посмотри, пожалуйста, что твой «колдун» подсказывает.

Аверьянов листает толстую записную книжку, в которой расписан каждый день всех двенадцати месяцев года.

— Так, завтра у нас 28 августа, — говорит Аверьянов. — А что было 28 марта? Мороз, Александр Петрович, пурга. Завтра ясно будет.

— А не обманет твой «колдун»? — смеется Маслихов.

— Отклонения бывают, но часто и соответствует.

— Ну, утро вечера мудренее, — Маслихов встает из-за стола. — До завтра!

Андреевка — деревня, каких много в Брединских степях. Вся на пригорке, начиная от новой улицы с двухэтажными домами, балконами. С каждым днем она словно поднимается по пригорку вверх, со ступеньки на ступеньку. На самой макушке пригорка башенный кран, под стрелой его стены будущего здания.

В долгом споре со степью, с ее непостоянством, метельными зимами и летним засушьем Андреевка повзрослела за десять лет. Она уже не похожа на того новосела, которому еще ко всему привыкать. А степь любит таких, у которых хозяйский шаг и доброе сердце.

В. Василевский

ДОБРЫЙ СЛЕД ОСТАВЛЯЕТ ЧЕЛОВЕК

Кому доведется проезжать по трассе Шумиха — Целинное, что в Курганской области, тот не минует совхозного поселка с несколько необычным названием — Мир. Ровные широкие улицы. Новые двухэтажные городского типа дома. Напротив здания парткома разбит сквер. Зелени много. Не потому ли улицы носят названия: Садовая, Березовая, Зеленая?..

Это — центральная усадьба Катайского совхоза.

Далеко видны электрические огни по вечерам. Ярко светятся окна совхозного парткома. Глядят они на молодую поросль яблонь, акаций, клена.

Заходим на огонек. В парткоме застали секретаря А. Показаньева, который только что вернулся с поля.

— Смотрел пшеничку на «Шадринке», — возбужденно рассказывает Андрей