Читать книгу - "«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1939–1941 годы. Книга 4 - Михаил Николаевич Алексеев"

О днях, предшествовавших арестам, Макс Клаузен оставил свидетельство, и не одно. В «Отчете и объяснениях по моей нелегальной деятельности в пользу СССР» от 1946 г. он писал: «В начале октября ОТТО был у РИХАРДА, я тоже был там. РИХАРД и ОТТО обсуждали вероятность войны между США и Японией. Это был последний раз, когда мы видели ОТТО. РИХАРД договорился с ним встретиться в здании ЮМЖД в русском ресторане, но ОТТО не пришел. ДЖО последний раз был 6 октября. Он тоже должен был появиться через неделю, но исчез. 4 октября у меня была связь с Висбаденом. В этот день я отправил около 500 групп. Это было в доме БРАНКО.

После этого я попытался соединиться с Висбаденом из моего дома, но ничего не получилось. Это бывало и раньше, я от 3 до 4 недель не мог установить связь с Висбаденом. Иногда были плохие воздушные условия, иногда не работал мой передатчик. ЭДИТ выехала из Токио в Австралию в конце сентября, и ее дом был уже не пригоден для работы.

17 октября накануне нашего ареста БРАНКО и я были у РИХАРДА. В этот день вышел в отставку КОНОЭ, и РИХАРД хотел дать мне телеграмму по случаю этого, но решил отложить, так как хотел достать больше сведений. Так как у меня было тогда около 1.000 не отправленных групп, то РИХАРД сказал мне, чтобы я отправил наиболее важные сообщения. В этот вечер я чувствовал себя плохо и ушел из дома РИХАРДА около 8 часов. Выйдя, на углу я встретил полицейского Аояма, который спросил меня, куда я иду. Я ответил, что иду домой, и сел на трамвай. Дома я решил зашифровать последние телеграммы, которые я получил от РИХАРДА. Но я их не окончил и убрал в стол. Следующий день был праздничный, и, так как бой не приходил на работу в такие дни, я решил продолжить работу утром».

На следующий день 18 октября в 8 часов утра Клаузен был арестован.

И еще один вариант встречи европейцев-членов резидентуры Зорге, накануне их ареста в изложении того же Клаузена: «17 октября, около 7 часов вечера я пришел к Зорге, который находился тогда в постели, чтобы поговорить о нашей тайной работе. Когда я пришел, они с Вукеличем выпивали, и я присоединился к ним, открыв бутылку саке, которую принес с собой. Атмосфера была тяжелой, и Зорге мрачно сказал – как если бы наша судьба была предрешена: „Ни Джо, ни Одзаки не явились на встречу. Должно быть, их арестовала полиция“.

Меня охватил непонятный страх, и минут через десять я ушел. Мы не говорили, что мы будем делать, если нас арестуют»[799].

Судя по всему, за два дня до ареста Зорге – 16 октября – у него была Ханако Исии. Зорге попытался не подать виду, что его тревожит исчезновение Мияги и Одзаки. Из воспоминаний Ханако: «8 [18] октября 1941 г. был арестован и сам Рихард. Накануне он был как всегда спокоен и даже весел. Много шутил, смеялся. Однако после ужина он настаивал, чтобы я уехала к матери, стараясь, видимо, как можно меньше причинить огорчений своим близким. Он, вероятно, уже знал, что круг сомкнулся, и приближалась развязка»[800].

11 октября 1964 г. генерал-майор запаса Воронин К. А. докладывал заместителю начальника ГРУ Генштаба ВС генерал-полковнику Мамсурову Х. Д.:

«ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИКУ

товарищу МАМСУРОВУ Х.Д.

В соответствии с Вашей просьбой я в своей записке попытаюсь кратко по памяти изложить некоторые данные по руководству резидентурой „Рамзая“ в Токио и осветить следующие вопросы:

1. Обстановка в ГРУ накануне Великой Отечественной войны.

2. Отношение руководства ГРУ к нелегальной резидентуре „Рамзая“ и особенно, к ее резиденту Зорге.

3. Одна из возможных причин провала резидентуры.

4. Краткие выводы и пожелания.

1.

Обстановка в ГРУ накануне Великой Отечественной войны.

Массовые репрессии руководящего состава ГРУ к концу 1938 года сменились частой заменой руководства. За три предвоенных года: с 1938 по 1941 г., сменилось пять начальников ГРУ (генералы ГЕНДИН, ПРОСКУРОВ, ГОЛИКОВ, ИЛЬИЧЕВ) (автором докладной записки пропущена фамилия еще одного начальника ГРУ – Орлова А. Г. – М.А.). Большинство из них разведывательной подготовки совершенно не имели и поэтому разведкой не интересовались и ею по существу не руководили. Главная задача их заключалась в очищении разведывательного аппарата и агентурной сети за рубежом от неблагонадежных и подозрительных лиц. Новой сети не создавалось. Некоторые начальники считали, что история разведки начинается со дня его вступления в должность. Все, что было создано до этого, считалось плохим, ненадежным и даже вражеским. Такая мысль навязывалась и подчиненным начальникам, некоторые из которых, в угоду своим старшим начальникам и с их благословения разоряли разведывательный аппарат и губили дорогостоящую агентурную сеть за рубежом, создававшуюся длительным и упорным трудом разведчиков.

Такое лихорадочное состояние центральных органов разведки застала Великая Отечественная война в 1941 году.

2.

Отношение руководства ГРУ к нелегальной резидентуре

„РАМЗАЯ“ в Токио и к ее резиденту РИХАРУ ЗОРГЕ.

Атмосфера политического недоверия сложилась и вокруг резидентуры „РАМЗАЯ“ и ее резидента ЗОРГЕ.

В связи с объединением японского и маньчжурского отделений, я, как начальник объединенного японо-маньчжурского отделения, в начале 1940 года принял от полковника ПОПОВА П.А. легальный разведывательный аппарат в Японии и нелегальную разведывательную резидентуру „РАМЗАЯ“ (ЗОРГЕ). Тов. ПОПОВ давал отрицательную характеристику ЗОРГЕ, называя его фашистом, работающим против СССР по заданию немецкой или японской контрразведок.

Тов. ПОПОВ предполагал, что немецкая или японская разведки использовали ЗОРГЕ в целях дезинформации Советского правительства и ослабления нашего валютного фонда. Он считал, что ЗОРГЕ провален давно, еще в бытность его резидентом в Шанхае.

При этом он исходил из следующих данных:

а) Радист „РАМЗАЯ“ сообщил, что когда он пришел в английскую больницу, чтобы навестить больного ЗОРГЕ, английский полицейский, якобы, предупредил его быть осторожным с доктором ЗОРГЕ, поскольку он является агентом ГПУ.

(Почему вдруг он сказал это радисту?).

б) Его первая жена в Берлине, с которой он развелся, работала в юридической консультации в гестапо и она знала, что ее муж – коммунист, работал в Коминтерне и под своей фамилией работает в Токио. Об этом она могла сказать гестапо, т. к. ЗОРГЕ для нее как муж был потерян.

(Могла и не сказать об этом).

в) В Шанхае был арестован агент, быв. резидентуры ЗОРГЕ, который ездил к нему в Японию для связи. Он мог сказать о ЗОРГЕ при допросах.

(Мог и не сказать).

г) Малоценная информация ЗОРГЕ.

На основе этих малоубедительных данных ЗОРГЕ не доверяли. К его информации относились недоверчиво, считая