Читать книгу - "Тайный год. Неизвестный дневник священника - Архимандрит Спиридон (Кисляков)"

существо мое! А стихия ада развертывается сильнее и сильнее! Вижу как, точно могучие горы, падает на грешников град! Стона же их совсем не слышу. Царит лишь адская холодная стихия или стихийный адский холод! Изредка долетает до меня отчаянный стон. Это стон сатаны! Когда же холодная стихия ада прекратит разворачиваться и развертываться в себе самой? Уже он весь подернулся непроницаемой тьмой грандиозных адских ураганов. Царит беспросветная тьма абсолютного страха! Если бы сейчас появилась смерть, то и она, точно как и ее отец, диавол, возопила бы к Господу: «Господи! Погибаю!» Так здесь бесконечно тяжело и нестерпимо больно!

Вижу, бури и ураганы как будто утихают, зато холод с неимоверной быстротой все увеличивается и увеличивается! Мне как будто кто-то шепчет, что здесь по Цельсию до двадцати биллионов градусов холода. Я еле держусь на ногах. Вот, думаю я, что из себя представляет тартар! Но вот, слышу, кто-то мне без слов говорит: «Это еще не все». Слыша это, я чуть не лишаюсь рассудка. Вот, думаю я, что собой представляет сущность ада! Вот в каком горниле очищается тварь, упорно сопротивлявшаяся боговселенскому процессу боговоплощения в тварь и тваривоплощения в Бога! Если космические элементы сопротивлялись боговселенскому Христову процессу, то теперь, чтобы влиться в него, они должны будут пережить ужасные муки, и не только пережить, но ими уничтожить ад, чтобы богоотчужденность более не существовала как таковая!

Так думая, я вижу, как от холода тартар разрывается на части, покрывается величайшими трещинами, которые потом скует мороз. Теперь же тартар все сильнее раздирается! О, ужас! Грешники проваливаются в еще более холодные бездны! Снова ад сжимается и снова разламывается! У меня волосы становятся дыбом! Я обоняю трупный запах, вроде разлагающихся крокодилов, черепах, змей и лягушек, ужасный запах! Стонов больше не слышу! Тут я, при виде этого, не удерживаюсь и вопию: «О, Господи! Спаси грешников! Милосердный Христос, Ты ведь за всех пострадал на кресте, пусть хоть частица, одна маленькая частица Твоей святой Голгофы падет на сих грешников, и они спасутся! О, радость моя, Христос мой Бог, спаси мучимую в адских недрах Твою тварь! Христос, воплощенная божеская любовь, Спаситель всего сущего! Ходатай наш! Не оставь всех грешников, взгляни на их страдания, умилосердись, мой Господь, над ними и всех, всех спаси милостию Своею! Христос, прости их и забудь грехи их, и примирись с ними, и спаси их всех по единой благости Твоей. Аминь».

29 сентября. [Для богохульников огненные муки соединились с муками холода]

Сегодня с самого утра погода скверная. Дождь, ветер и холодно. До часу идет дождь. И вот со второго часа дня погода переменилась, выглянуло солнце и стало лучше. Водворяется тишина и тепло. С третьего часа пополудни я опять отправляюсь в лес, и в нем чувствую нисходящую на меня созерцательную силу. Дух объемлет меня и уносит сею силою в самую богоотчужденность, превратившуюся в тончайшую огненную стихию, соединенную с тончайшей стихией невообразимого холода, из которого состоит сущность тартара. Обе эти адские стихии абсолютно объединены между собою, но свойства их остаются цельными и несмешанными. Такое их состояние диктуется глубинами богопротивления. В этих-то ужасных стихиях ада, сочетавшихся между собою, существуют грешники и грешницы. Среди них много и других разумных существ, живших до суда Господня в других мирах вселенной.

Сейчас насельников ада сравнительно мало. Может быть, мне кажется так, ибо их не видно, они стоят головою вниз, точно увязнув в тине. Не слышно ни единого слова от них. Не слышно ни плача, ни рыданий, ни стона, ни вопля. Слезы их тотчас выгорают; а рыдание сковывается невыразимым холодом тартара; стоны их испепеляются силою огненной стихии; а вопль и рев вымораживаются стихией бездонно-глубинного ада, так что здесь царит мертвая тишина. Ее время от времени нарушает немая молитва грешников; она потому называется «немой», что, когда тот или другой грешник молится здесь, он производит движение только одними торчащими вверх ногами. Даже диавол не имеет уже в себе силы сопротивляться адским стихиям и произнести хоть одно слово. Созерцая этих грешников, я молюсь, чтобы Господь послал мне какого-нибудь обитателя ада, чтобы сообщить, кто здесь так сильно страдает. Господь слышит мою молитву: передо мной опять стоит мой двойник. О, какой же он мученик! В нем кроме ужаснейших страданий, невообразимой скорби, страшной печали ничего нет! Он рукою чертит по стихии. Я читаю: «Это богохульники! И я один из таковых».

Начертав эти слова, он исчезает и делается, по-прежнему, невидим! Богохульники, думаю я, вот кто так невообразимо сильно мучается! Они от мучения как бы потеряли свою природу и превратились в чистое страдание! Богохульники! Здесь есть между ними и дети! Я вижу, как и они мучаются, но передать это у меня не найдется слов! Одним примером хочу пояснить глубину их мучений. Если соединить страдания всех мною виденных в аду грешников и сравнить со страданиями сих богохульников, то страдания и муки последних в тысячу раз больше и сильнее первых!

О, Господи, что это за великий грех – богохульство! Вот смотрю я и думаю (но думаю без слов, ибо здесь нет места словам), что этими грешниками поруган и Сам Бог Отец как причина рождаемости Бога Слова, поруган ими и Сам единородный Сын Божий как ипостасный Бог Слово, и поруган Дух Святой как сущий Утешитель! В лице этих грешников, сама богоотчужденность обнажает себя, выявляя собственное лицо, и показывает, что она представляет из себя самой! А думы, думы все сильнее и сильнее овладевают мною, и невольно я вздрагиваю и спрашиваю сам себя: не является ли и моя жизнь сплошным богохульством? О, Господи, спаси меня от меня самого! О, Владыка, я без Тебя погибну! Ты единая моя надежда, Ты единая моя скала, Ты одна моя радость, Ты одно мое утешение, Ты единая моя слава, Ты мой защитник, Ты единый якорь моего спасения! Тебе подобает всякая слава, честь и поклонение. Аминь.

30 сентября. [Свет Христов полагает конец мукам]

Утро. Я бегу в лес, вхожу в его глубь, становлюсь у излюбленного дерева, и внезапно чувствую в себе вливающуюся созерцательную силу, которая тотчас подхватывает мой дух и влечет его! Передо мною появляется бесчисленнейшее множество всякого рода и вида животных и птиц, насекомых и бацилл, микробов и всех представителей органического и неорганического мира земли и других планет! Они кажутся мне не теми, какими я видел их на суде Господнем. По их взорам и движениям я замечаю,