Читать книгу - "Секретные коммандос - Джон Л. Пластер"

разбирать ошибку, из-за которой его убили. Непоколебимо хладнокровный, этот человек однажды ночью лежал у дороги в Лаосе, неподвижно, когда проходивший вражеский солдат остановился, чтобы помочиться ему на голову. Джо даже не вздрогнул, просто позволил теплой моче брызнуть ему на волосы.

Уокер любил тактику, постоянно находя новые способы задействовать в своей группе разные виды оружия, от РПГ, стрельбу из которого я видел, до 60-мм миномета, и даже укороченных пулеметов. "Если вы передвигаетесь правильно, и NVA видит, что вы в управляемом боевом порядке", — излагал Уокер, — "они, скорее всего, не примут боя". Некоторые критиковали Джо за то, что иногда он совершал быстрые переходы по дорогам средь бела дня, чтобы оторваться от следопытов. "Люди могут осуждать меня за это, да и хрен с ним", — отвечал Джо, — "ведь я все еще здесь".

Однажды ночью, вместо того чтобы просто наблюдать за проходящей по Шоссе 110 колонной, он забросил в кузова грузовиков зажигательные гранаты с взрывателями с шестиминутной задержкой. С помощью гранат Уокера и последующего авиаудара из строя было выведено более пятнадцати грузовиков, а противник даже не узнал о его присутствии.

Храбрость Уокера оказалась слишком велика для нескольких его заместителей. Не раз по возвращении с задачи его Один-Один говорил: "Я получил достаточно впечатлений на всю оставшуюся жизнь", — и уходил. В другой раз, рассказывал Боб Ховард, Уокер взял с собой новичка, потому что никто другой не давал ему шанса. Он случайно выстрелил из гранатомета М-79, выстрел отскочил от земли, от правого бедра Джо и попал в дерево, где и взорвался. Уокер немедленно запросил экстренную эвакуацию — не для себя, несмотря на болезненный удар, из-за которого он хромал, а для новичка. Иначе он прибил бы его.

Несмотря на всю дерзость, тактика Уокера была здравой. Например, хотя группы SOG обычно могли рассчитывать на щедрую поддержку с воздуха, Уокер советовал: "Никогда не начинайте бой, который вы не сможете выиграть с тем, что у вас есть прямо сейчас".

Именно в сержантском клубе я услышал много изустных историй о легендарном сержанте первого класса Джерри "Бешеном псе" Шрайвере, который тогда действовал на родственной базе SOG, CCS, в Баньметуо. Моя любимая история о Шрайвере была не боевым эпизодом, а инцидентом, который случился, когда он был на отдыхе в Сайгоне. Не из тех, кого заботили правила, Шрайвер просто бродил по городу и однажды ночью оказался в запретной зоне после наступления комендантского часа. Двое MP[29] заметили его высокую, худую фигуру, идущую по улице, и подозвали его. Старший MP объявил: "Сержант, вы арестованы. Вам придется пройти с нами".

Шрайвер не оказал сопротивления. Он так охотно забрался в их джип, что они даже не потрудились надеть на него наручники. Затем, поняв, что он из Сил спецназначения, один из MP приказал: "Ладно, отдай мне свой пистолет". Соответственно, Шрайвер вручил ему револьвер.38 калибра, который носил скрыто в наплечной кобуре. В отделении военной полиции долговязый Зеленый берет был оформлен и препровожден в камеру, пока дежурный сержант упаковывал его личные вещи в конверт из манильской бумаги.

На следующее утро офицер SOG прибыл, чтобы расписаться и забрать нарушителя комендантского часа. Через мгновение появился Шрайвер, выглядевший вполне неплохо для ночи в тюрьме. Офицер SOG подписал бланк об освобождения задержанного, затем спросил: "Где его вещи?" Дежурный сержант военной полиции передал конверт с личными вещами Шрайвера и разряженный револьвер. "Нет", — акцентировал свои слова майор. "Остальные его вещи".

Сержант MP не понимал, о чем он говорит. Затем Шрайвер заговорил: "О, сэр, это все у меня здесь". Он развел полы своей рубашки для джунглей, продемонстрировав два пистолета.45 калибра, четыре ручные гранаты, боевой нож "Гербер" и кастет. Потрясенный дежурный сержант лишь охнул, когда Шрайвер схватил свой револьвер, кивнул и вышел.

Лучшие Один-Ноль SOG — люди вроде Бешеного Пса — за какой-нибудь великий подвиг иногда удостаивались высшего признания тайной войны, личной встречи с командующим войсками США во Вьетнаме. Прилетев в Сайгон, они встречались лицом к лицу с генералом Уильямом Уэстморлендом, а позже — генералом Крейтоном Абрамсом, чтобы проинформировать его о последней операции Один-Ноль. Мастер-сержант Дик Медоуз, одна из первых легенд разведки SOG, дважды докладывал Уэстморленду, который прямым производством присвоил ему офицерское звание. Теперь он был капитаном Диком Медоузом и командовал разведротой CCN в Дананге. Боб Ховард тоже был доставлен в Сайгон на C-130 "Блэкберд", чтобы встретиться с высшим на той войне генералом, так что такие вещи все еще могли происходить.

Однако такие грандиозные возможности занимали мало места в моих мечтах. Было много суровых, холодных реалий, которые занимали внимание. Для меня темой номер один были следопыты, будь то люди или собаки.

Мудрый Один-Ноль предполагал, что следопыты постоянно рыскают позади него, и действовал соответственно. Если вы будете продолжать идти в одном направлении слишком долго, предупреждал Один-Ноль Билл Хансон, следопыт может вычислить, где вы пересечете одну из троп, о существовании которой вы даже не подозреваете. "Они приведут туда несколько солдат NVA и залягут вдоль этой тропы, ожидая в засаде". Поэтому, наставлял Хансон, меняйте направление по меньшей мере раз в час, и делайте все возможное, чтобы не оставлять заметных следов. Один-Один группы, идущий в конце цепочки, помогал, "стерилизуя" след, ликвидируя признаки прохождения группы. Но если Один-Ноль бездумно вел своих людей через раскисший грунт или вниз по крутому склону холма, он делал стерилизацию практически невозможной.

Примерно каждые три шага Один-Один должен был оборачиваться и смотреть, и слушать, нет ли следопытов. Когда следопыт обнаруживался, Один-Один мог пристрелить его из какого-нибудь бесшумного пистолета-пулемета, типа "Стэна" Билла Габбарда. Или уйти от следопыта, оставив ложный след на мягком грунте и прыгая с камня на камень, как это делали храбрецы-апачи Джеронимо в пустыне Аризоны. "Помните", — подчеркивал Хансон, — "вы контролируете, куда пойдет следопыт, поэтому несложно заманить его в засаду или на мину".

Особую тревогу внушали собаки-ищейки. Их лай разжигал первобытный страх приближающейся смерти, ведомой инстинктом хищника. Но, как я узнал, вопли собаки-ищейки на самом деле были выгодны, как если бы человек-следопыт кричал: "Вот он я!" Теперь вы знали, что вас выслеживают, и могли отреагировать, распылив слезоточивый газ, проложив ложный след, или устроив засаду.

Самую большую опасность представлял молчаливый человек-следопыт, которому удавалось следовать за группой до места, где она располагалась на ночь, как это случилось с моими товарищами из РГ "Нью-Мексико". После того, как они устроились, у следопыта было несколько часов, чтобы привести целое подразделение NVA — возможно, роту из 100