Читать книгу - "Изгиб дорожки – путь домой - Иэн Пэнман"

class="p1">Молодой Синатра, безусловно, многое перенял у образчиков «крутизны» из мира джаза, но, возможно, свой отпечаток наложила на него и другая квазимасонская группировка, в связи с которой часто упоминалось его имя. Взгляните, что пишет Джон Дикки в своей книге «Коза Ностра: история сицилийской мафии» («Cosa Nostra: A History of the Sicilian Mafia», 2004): «Всякий, кого так называли [„mafioso“], обладал, как считалось, неким особым качеством, и это качество называлось „mafia“. Ближайший современный эквивалент – „крутизна“». Среди «людей чести» исключительную важность имела «сдержанность, вещи, о которых молчат». Общались они посредством «шифров, намеков, обрывков фраз, каменных взглядов… и значимого молчания». Такое определение «мафии» наводит на мысли о какой-то даже преступной душевности. Позднее декаденты от мира рок-н-ролла, может, и въезжали в бассейны на дорогущих тачках и швырялись телевизорами, спьяну упражняясь в меткости, но закулисный круг общения Синатры подразумевал беззаконие совсем иного ранга. Ходили слухи, что он якшался с адептами по-настоящему темной стороны преступного мира – корпорацией, так сказать, убийств. Вероятно, это было просто ожившей мечтой для парнишки из Хобокена, который питал уважение к волевым «людям чести» и восхищался профессионалами любых мастей – от официантов в барах до мировых политических лидеров. (Синатра вообще был большой любитель в чем угодно разбираться до мельчайших деталей.) Вот каким был полумифический Фрэнк Синатра из тысяч грядущих газетных заголовков: в его образе уживались друг с другом нежные песни о душевных страданиях и слухи о пьяном разврате и невыразимой жестокости. Сложно сказать, какой урон в конечном счете нанесли все эти толки о мафии его репутации в глазах общественности. Некоторых фанатов они, несомненно, только подкупали (как бы это ни было проблематично с этической точки зрения), наделяя музыку Синатры толикой дьявольщины. Совсем избежать каких-либо связей с мафией было, пожалуй, невозможно, учитывая ее повсеместное присутствие в музыкальной индустрии: эти люди были хозяевами клубов и ожидали от артистов взаимовыгодного сотрудничества.

В ранние годы о связи Синатры с мафией было известно сравнительно мало, но авторам светских хроник и без того доставало поводов поперемывать ему косточки: вопиющие внебрачные связи; часто опрометчиво надменное отношение к тому, что впоследствии будет называться СМИ; и слишком уж сподручно, по мнению некоторых, Синатре присвоили категорию годности к военной службе 4F, освобождавшую его от призыва во время Второй мировой войны. Ладно, барабанная перепонка у него была повреждена. Но «психоневроз»? (Пример газетного заголовка того периода: «Так ли нам нужен крунинг?»[57]) Он подвергался яростной критике за то, что его поведение не соответствовало линии партии, выработанной самопровозглашенными блюстителями морали той поры. Чего они хотели: домашнего, политически нейтрального карманного поп-исполнителя. Что предлагал Синатра: нестабильного, блудливого, недовольного демократа. Большая часть антагонизма в прессе также включала более или менее скрытые формы расизма и классового снобизма. В СМИ преобладали псевдоблаговоспитанные белые англосаксонские протестанты из среднего класса, и итальянский католик-псевдогангстер из рабочего класса никак не мог рассчитывать на их расположение. Если вы думаете, что в Америке никогда не было намека на иерархическую классовую систему, попробуйте проанализировать, например, следующие строки, которые Китти Келли цитирует в своей камня на камне не оставляющей биографическо-разоблачительной книге о Синатре 1986 года «Его путь» («His Way»). В 1943 году журнал New Republic так комментировал успех Синатры в кинотеатре Paramount: «Почти все девочки, которых я увидел в зале… по всем признакам были из бедных семей». Писавший для The New Yorker Эли Жак Кан-младший вставил свои пять копеек: «Большинство его фанаток – одинокие дурнушки из низшего среднего класса». Сама Келли местами тоже звучит капельку высокомерно: «Через брак семья Синатра сумела подняться по социальной лестнице, так что не осталось почти никаких следов ни от танцовщицы с плюмажем на голове… ни от кабацкого певца без среднего образования»[58]. Материальные устремления, может, и составляют самую сердцевину американской мечты – но не надо стремиться слишком высоко, чтоб ненароком не опозориться. В тексте явно чувствуется, что Келли не одобряет четвертую жену Синатры, Барбару, потому что та упорно жертвовала миллионы, а не тысячи долларов на определенные благотворительные цели, такие как программа поддержки детей, подвергшихся сексуальному насилию. Ситуация безвыигрышная: оставь деньги при себе, и тебя заклеймят бесчувственной богачкой; посвящай всю себя заботе о нуждающихся – тебя высмеют как одну из тех жеманных дамочек, что устраивают благотворительные обеды развлечения ради.

Келли также цитирует редакционную статью о Синатре из The Washington Star от 1979 года, где автор хлопает глазами в притворном недоумении: «Как столь прекрасная музыка могла родиться из такого мещанства – это одна из величайших загадок нашего века». И снова порция классового презрения: как этот нувориш сомнительного происхождения только посмел иметь душу! Важно помнить, что от острова Эллис Синатру отделяло всего одно поколение: его отец приплыл с Сицилии в 1903 году. По одной из версий, пренебрежительное прозвище «wop» («итальяшка») пошло с острова Эллис, сложившись из первых букв во фразе «With Out Papers» («без документов»). (Теперь этимологи это оспаривают, но даже в качестве апокрифа это все равно интересно.) В начале 1960‐х, на сцене перебрасываясь между собой шутками, Синатра и другие члены «крысиной стаи»[59] строили свой юмор на манер полупьяного детурнемана[60] такого рода расистских оскорблений. Ну а что, в подтрунивании друг над другом проявляется мужская солидарность! У нас тут целая колода набралась, всех мастей! Два макаронника, черномазый жид, пшек – и белый американец для галочки. Наиболее доходчиво свою точку зрения на этот деликатный вопрос изложил (афроамериканец) Джордж Джейкобс, много лет служивший у Синатры камердинером. В своих безмерно занимательных мемуарах под названием «Мистер С. Последнее слово о Фрэнке Синатре» («Mr S: The Last Word on Frank Sinatra», 2003) он встает на защиту артиста и его товарищей из «крысиной стаи» и говорит, что единственные люди, от которых ему доводилось слышать по-настоящему гнусные расистские выпады, это некоторые боссы мафии, а также неизменно отвратительный изверг-патриарх Джозеф Патрик Кеннеди. Джейкобс перефразирует беспортфельного министра иностранных дел «крысиной стаи» Дина Мартина: «Итальяшки, ниггеры, жиды – да какая, нахрен, разница? Все мы были в одной лодке, так что, ясное дело, должны держаться вместе».

Как и в случаях с Элвисом Пресли и Чарли Паркером, Синатре тоже посчастливилось иметь на своей стороне мать с неукротимой волей. Большинство, кажется, считает, что мужчиной в их доме была именно Долли Синатра; отец же его, беззаботный невидимка Марти, практически не фигурирует в биографиях артиста. У итальянки-католички из рабочего класса Долли Синатры (урожденной Наталины Гаравенты) в жизни не было никаких привилегий. И