Читать книгу - "Буржуазное равенство: как идеи, а не капитал или институты, обогатили мир - Deirde Nansen McCloskey"

намного более производительной. Доля, приходящаяся на рабочих, была примерно постоянной (в одном отношении в течение XIX - начала XX века доля труда росла, поскольку земельная рента, некогда составлявшая треть национального дохода, неуклонно падала в своей доле). Эта доля определялась, по выражению таких экономистов, как американец Дж. Б. Кларк и швед Кнут Викселль в конце XIX века, предельной производительностью труда. И поэтому, согласно аргументам экономистов, даже самые бедные работники должны были участвовать в росте производительности труда за счет этих коэффициентов, или 10, или 30, или 100. И они так и делали. Потомки ужасно бедных 1930-х годов, например, живут гораздо лучше своих предков. Радикальное созидательное разрушение накапливало идеи, как, например, железные дороги созидательно уничтожили ходьбу и дилижансы, или электричество созидательно уничтожило керосиновое освещение и ручную стирку одежды, или университеты созидательно уничтожили литературное невежество и низкую производительность в сельском хозяйстве. Великое обогащение в третьем акте требует не накопления капитала или эксплуатации рабочих, а буржуазной сделки.

Джаред Даймонд в своей недавней книге высоко оценивает "восстановительное" правосудие в Папуа-Новой Гвинее, когда маленький мальчик, спустившись с автобуса, перебегал улицу на пути грузовика компании и погиб.¹⁰ Формальный закон обвинил в неосторожности водителя грузовика, которого после долгих проволочек формальный закон страны западного образца признал полностью невиновным. Фактической неосторожностью взрослых на месте происшествия была неосторожность водителя автобуса, который знал, что мальчик встречает своего дядю на другой стороне оживленной улицы, или самого дяди, который не удосужился перейти улицу, чтобы встретить автобус на безопасной стороне. Западное деликтное право, применяемое должным образом, предъявило бы обвинение водителю автобуса или дяде, что имело бы типично буржуазный результат - создание будущих стимулов для людей, которые могут реально повлиять на результат, проявлять осторожность, в отличие от водителя грузовика, который внезапно обнаружил маленького мальчика перед своим грузовиком на второй передаче. Формальное общее право, как и сама экономика, ориентировано на будущее.

В итоге по неформальному праву папуасов Новой Гвинеи, ориентированному на прошлое, грузовая компания и водитель грузовика (по западным понятиям, полностью невиновные) понесли ответственность за "извинительные разговоры" и "извинительные деньги", как выразились выразительные фразы на языке ток-писин. Даймонд описывает сцену восстановления, когда владелец компании выплачивает из своих якобы глубоких карманов деньги, говоря родителям: "Эти деньги - ничто по сравнению с жизнью вашего сына, но я даю их, чтобы показать, как мы сожалеем".

Даймонд по понятным причинам восхищается тем, как церемония восстанавливает отношения, нарушенные в результате несчастного случая, охлаждая горячие головы в семье мальчика, которые в противном случае обратились бы к насилию. (Общество Папуа - Новой Гвинеи, этикой которого восхищается Даймонд, необычайно жестоко). Но восстановление отношений - это эгалитарный идеал, характерный для обществ, подозрительных по отношению к буржуазной сделке и подозрительных по отношению к реализуемому ею перспективному созидательному разрушению. В реальном случае издержки восстановления легли не на те стороны, "не на те" с учетом правила ответственности, которое благоприятствовало бы процветанию будущего общества. В традиционных и социалистических обществах основное внимание уделяется прошлому. Асемоглу и Робинсон отмечают, что когда в Сомали появился автомобиль, племена стали требовать компенсацию кровью, если в аварию попадал член другого племени, независимо от буржуазных стимулов избегать аварий в будущем.¹¹ В Южной Азии, когда кто-то из большой семьи добивается успеха в бизнесе, его более отдаленные родственники приходят к нему домой и ожидают поддержки. Даже в полностью буржуазном обществе предприниматель ожидал бы, что его так использует, скажем, брат, или, по крайней мере, чувствовал бы ответственность за то, чтобы найти ему работу. Но в небуржуазном, традиционном обществе речь идет об очень дальних родственниках, очень многочисленных. "Мы - твои четвероюродные братья, от твоей прапрапрабабушки светлой памяти". Здесь правит прошлое, а не будущее". Вынужденная щедрость предпринимателя по отношению ко всем первым-четвертым двоюродным братьям и сестрам накладывает налог на буржуазное предпринимательство, как и вынужденная щедрость по отношению к дотационно-перераспределительным схемам государства, не говоря уже о менее достойных проектах.

Подобный эгалитарный принцип лежит в основе левого мышления с его излюбленной риторикой: поделиться, восстановить, застраховать, уравнять, сгладить, смягчить, компенсировать. Безусловно, это хорошие слова. Мы хотели бы слышать их в повседневной жизни маленькой семьи, маленького офиса или других мест любви и солидарности, где уже найдены средства прогресса. Правда, мы не хотели бы слышать плохие слова, ассоциирующиеся с солидарностью в традиционном обществе: родовые практики, такие как женское обрезание, подчинение старосте, убийство чести, семейное насилие, сексуальная доступность женщин для изнасилования: в 2013 году 62% опрошенных мужчин в Бугенвиле (Папуа - Новая Гвинея) "признались, что совершили изнасилование, причем более четверти из них - за последний год"."Не хотелось бы слышать и сравнительно плохие слова, которые на самом деле ассоциируются с чистыми социалистическими обществами и некоторыми тираническими капиталистическими: покорность партии, подавление мобильности, отсутствие открытий, убийство журналистов.

В любом случае, хорошая риторика солидарности отличается от риторики, характерной для рыночных отношений буржуазного общества, отмеченных такими словами, как благоразумие, попытка, сделка, обогащение, авантюра, стимул, выигрыш, проба сил, изобретательность, совершенствование, прогресс. Буржуазная эпоха, как я уже отмечал, эгалитаристская, восхищающаяся справедливостью равного достоинства и свободы простолюдинов. Если риторика солидарности с традицией, устремленной назад, или утопической солидарности с социализмом возобладает над риторикой благоразумия, устремленного вперед, буржуазный курс может быть остановлен. Папуасы Новой Гвинеи останутся гордыми традиционерами. Британские шахтеры останутся гордыми представителями рабочего класса и убедят правительство продолжать добывать уголь, который стоит дороже, чем его можно продать. В результате они и все остальное общество останутся бедными, и с каждой выплатой "жалких" денег или с каждой тонной нерентабельного угля народ как общество будет становиться все беднее. Если мы останемся на этапе "ранжирования равенства" Фиска, то никогда не перейдем к более позднему этапу "рыночного ценообразования" с его удивительной способностью давать, при отключении аристократической иерархии, экспертного центрального планирования и буржуазного монополизма, Великое Обогащение. Принуждение к равенству в первом акте экономической драмы останавливает рост производительности в третьем акте и возвышение бедных. Другими словами, laissez faire, laissez passer сопровождает буржуазную сделку.

В 2012 году американский посол в Международном союзе электросвязи ООН высказал мнение, что для Интернета и его участников лучше оставить торговлю в покое: "Естественный путь, по которому мы движемся, довольно хорош", - сказал он журналистам. "Значит ли это, что нет вещей, которые можно улучшить? Безусловно. . . . Но если выбирать из двух вариантов, ... давать предписания ... и оставлять все открытым, то лучше оставить все открытым"¹³ Так казалось с 1800 года до настоящего времени.

 

Часть 10. То есть риторика