Читать книгу - "Уайт-Ривер в огне - Джон Вердон"

разнообразие её жизненных ролей, то его собственная реакция на множество обязанностей была куда сдержаннее. Давным-давно психотерапевт советовал ему оставаться каждым из тех, кем он является: мужем для жены, отцом для сына, сыном для родителей, коллегой для коллег, другом для друзей. Истинное равновесие и мир в душе возможны только тогда, когда человек присутствует и активно действует во всех своих жизненных проявлениях. Логика казалась безупречной. В качестве принципа — верно. Но на практике он её отверг. При всех ужасающих сторонах профессии именно работа детектива давалась ему легче всего. Быть мужем, отцом, сыном, другом — требовало особых усилий, возможно даже особой отваги — иной, чем та, что нужна, чтобы выслеживать убийц.

Разумеется, в глубине души он понимал: быть мужчиной — больше, чем быть полицейским; жить достойно часто означает идти против течения собственных склонностей. И в памяти всплывала любимая фраза психотерапевта: правильно поступить можно лишь сейчас. С этой мыслью, вооружившись чувством долга и целеустремлённостью, он взял в прихожей хозяйственную метлу и отправился к курятнику.

Справившись с подстилкой, водой и кормом, он почувствовал бодрящее удовлетворение и решил перейти к следующей заданию — скосить широкую полосу, опоясывающую высокогорное пастбище. Это занятие, в отличие от многих других, сулило и удовольствие: душистые волны от дикой мяты, вид на нетронутые зелёные хребты с вершины, сладкий воздух, лазурное небо.

В конце пастбищной дорожки он вышел на тропу над прудом — она вела к его раскопкам. В тени трава росла медленнее, но он всё равно решил пройтись и там, продвигаясь под раскидистыми вишнями, пока не дошёл до самого раскопа. Тут он остановился, представив себе найденные артефакты, и вспомнил странную ремарку Трэшера о зубах. Интуиция подсказала: гнать эту мысль прочь и довести косьбу до конца. Но другая мысль взяла верх: уделить ещё несколько минут, углубить фундамент на пару дюймов — вдруг попадётся что-нибудь любопытное.

Мини-экскаватор на тракторе стоял у дома, зато рядом с раскопом лежала лопата. Он спустился по лесенке и принялся аккуратно выбирать землю от основания каменной стенки, которую щупал Трэшер. Продвигаясь вдоль, он находил лишь грунт; поймав себя на навязчивости, уже собирался вернуться к косьбе. Но, сгребая последнюю кучу, наткнулся на что-то твёрдое. Сначала показалось — просто залежалый кусок красновато-коричневой глины. Когда он поднял находку и повертел в руках, из глины показался ржавый железный фрагмент — толстый, изогнутый. Убрав ещё немного слипшейся земли, он разглядел железное кольцо диаметром примерно три дюйма, к которому крепилось массивное звено цепи.

Применений у такой вещи могло быть много, но одна ассоциация бросалась в глаза. Это походило на разновидность кандалов — будто половина примитивных наручников.

13.

Дорога на запад, к Уайт-Ривер, превратилась в плавный спуск: с невысоких гор и пологих лугов — через холмистые гряды и широкие долины — в зону обшарпанных торговых центров. Символом местной депрессии торчал заброшенный каменный карьер Уайт-Ривер — прославившийся после сенсационного репортажа: взрыв унёс жизни шестерых проезжавших автомобилистов, компания обанкротилась, а затем вскрылась пропажа более сотни шашек динамита.

Навигатор довёл Гурни до центра унылого городка, на проспект у границы с частично сожжённым и разграбленным районом Гринтон. В конце проспекта высилось управление полиции Уайт-Ривер. Прямоугольная коробка серо-бежевого кирпича в стиле шестидесятых смотрелась резким контрастом к живописно обветшавшим амбарам и покосившимся силосным башням Уолнат-Кроссинга. Территория без деревьев и травы была столь же стерильна, как алюминиевые оконные рамы и автостоянка цвета пыли.

Возле въезда на парковку мимо него прокатился мужчина на чём-то вроде малой мебельной тележки, отталкиваясь от тротуара руками в рукавицах. На нём — замызганная армейская куртка и бейсболка. Присмотревшись, Гурни понял: ниже колен у него не было ног, а «перчатками» служили кухонные прихватки. С древка старой метлы, приделанной к задку тележки, вяло свисал американский флаг. Каждый взмах рук он сопровождал голосом, скрипучим, как ржавая петля:

— Солнце... солнце... солнце...

Заехав на стоянку, Гурни сразу отметил сверкающий чёрный Navigator Клайна. В ряду с табличкой «Зарезервировано» он стоял ближе всех к входной двери. Гурни припарковался рядом, вышел — и его накрыл запах дыма, палёного пластика, мокрого пепла.

Тонированное заднее стекло Navigator опустилось, Клайн взглянул — сначала удовлетворённо, затем с тревогой:

— Всё в порядке?

— Неприятный запах.

— Поджог. Бессмысленная дурь. Садись. У меня твой контракт.

Гурни скользнул на заднее сиденье рядом с Клайном — всё вокруг дышало роскошью: мягкая кожа, деликатный свет.

— Машина что надо, — заметил Гурни.

— Никаких затрат для налогоплательщиков.

— Конфискат?

— Конфискация имущества, использованного для содействия незаконному обороту наркотиков.

Видимо, приняв молчание Гурни за немую критику спорной практики изъятия собственности до суда, Клайн добавил:

— «Живые Сердца» любят причитать из‑за редких случаев, когда кому-то, кто в итоге оказался чист, доставили неудобства. Но в девяноста девяти случаях из ста мы просто перенаправляем незаконно нажитое барахло от подонков — правоохранителям. Совершенно законно и, скажу честно, это доставляет большое удовлетворение.

Он отщёлкнул атташе-кейс на сиденье между ними, достал два экземпляра договора и протянул вместе с ручкой:

— Я уже подписал. Подпиши оба, один оставь себе.

Прочитав текст, Гурни удивился: никаких ловушек — ни малейших отступлений от условий, что он изложил по телефону. Эта прямота показалась ему даже подозрительной. Он был уверен: в действиях Клайна всегда скрыта тактика. Честность у него служила путём к чему-то большему. Но возражать против контракта на таком основании было бы странно.

— Что по повестке встречи?

— Обмен известными фактами. Приоритеты. Распределение ресурсов. Рекомендации для общения со СМИ. Координация работы всех участников.

— «Всех» — это кого именно?

— Делл Бекерт; его правая рука, Джадд Терлок; главный следователь Марк Торрес; мэр Дуэйн Шакер; шериф Гудсон Клутц. — Он сделал паузу. — Предупрежу насчёт Клутца, чтобы не застал тебя врасплох. Он слепой.

— Слепой?

— Предположительно. Хитрый деревенский лис, говорящий как деревенщина. Заведует окружной тюрьмой. В последние три выборных цикла его переизбирали без малейшего сопротивления.

— Есть особая причина, по которой он входит в эту так называемую команду?

— Понятия не имею.

— Они все меня ждут?

— Я предупредил Бекерта. Пусть он введёт остальных в курс.

— Есть какие-то связи с внешними ведомствами? ФБР? Полиция штата? Генпрокуратура?

— Мы не пускаем ФБР, если только нас не вынудят к их вмешательству. У Бекерта есть свои тайные каналы в полиции штата, он пользуется ими по собственному усмотрению. Что до офиса генпрокурора