Читать книгу - "Джентльмен и вор: идеальные кражи драгоценностей в век джаза - Дин Джобб"

изящное уединенное место – ресторан неподалеку от входа в парк с Пятой авеню и 72-й улицы, в готическом стиле, с увитыми лозами стенами и четырьмя обеденными залами: «Кафе о Ле», оформленным как парижский уголок, «Синим залом», декорированным в эбеновых, золотых и, разумеется, синих тонах, «Перголой», где столики стояли под навесами из голубого и темно-желтого шелка в окружении решетчатых перегородок и пальм в горшках, и, наконец, «самым затейливым из них», по мнению «Нью-Йорк Таймс», – «Залом Людовика XVI», где посетителя встречали панели, украшенные веджвудским фарфором, трио массивных канделябров и дверные проемы, обрамленные в помпейском стиле зеленой драпировкой. Бэрри предстояло выбрать один из четырех.

«Казино» – этим словом задолго до появления игорного бизнеса называли парковые постройки павильонного типа, – словно магнит притягивало светских львиц Нью-Йорка. Туда стекались элегантные дамы в огромных шляпах от солнца и длинных узорчатых платьях с оборками. За ланчем и чаем они болтали о том о сем, делились сплетнями. За фоновую музыку отвечал камерный ансамбль под управлением бывшего концертмейстера Бостонского симфонического оркестра. Некоторые из посетительниц, несомненно, обратили внимание на привлекательного, хорошо одетого мужчину под тридцать за столиком у стены. Он выделялся на общем фоне. Хоть ресторан, открытый в 1860-х под названием «Салон отдохновения для дам», и перестал служить пристанищем для женщин, решивших в одиночестве прогуляться по парку, но все же летним днем мужчина был здесь редким гостем.

Бэрри тоже обратил на них внимание. И на их украшения.

«Множество состоятельных женщин, приехавших в Нью-Йорк пройтись по магазинам, завершали свой маршрут в “Казино”, – вспоминал он. – Поэтому я тоже туда заглядывал, чтобы познакомиться с ними поближе. Приметив даму, усыпанную бриллиантами, я шел за ней до лимузина и записывал номер».

Потом направлялся к ближайшей телефонной будке и звонил в дорожную инспекцию – новое полицейское подразделение, созданное для наведения порядка в хаосе забитых автомобилями улиц Манхэттена. Он представлялся патрульным – одно из имен, которое он запомнил, было «патрульный Шульц», – и называл выдуманный номер жетона.

– У меня тут происшествие, – рявкал он в трубку, – и мне нужны имена и адрес хозяев одного «кадиллака».

Сотрудник на другом конце провода находил данные, и вскоре Бэрри знал, как зовут даму в бриллиантах и где она живет – это всегда оказывалась пышная усадьба в округе Уэстчестер или на Лонг-Айленде.

Для выяснения личности перспективных жертв – он предпочитал называть их «клиентками» – Бэрри прибегал к этой уловке многократно. «Инспекция никогда не давала себе труда проверить, что это за патрульный Шульц, – рассказывал он. – Мне просто называли имя и адрес». Однажды визит в «Казино» оказался весьма урожайным – полдесятка клиенток, и последовавшая серия домовых краж принесла ему семьдесят пять тысяч долларов.

* * *

«Кража с проникновением, – отметил однажды Бэрри, – это на восемьдесят процентов подготовка и на двадцать – удача». Он всегда держал в голове урок, полученный от его ментора Лоуэлла Джека: «Хороший уровень готовности плюс скрупулезное планирование – вот краеугольный камень успешного дела».

Следить за нью-йоркской элитой оказалось делом несложным. В поисках наводок Бэрри внимательно просматривал страницы светской хроники, и ему нередко попадались полезные фотографии дам, щеголяющих своими самыми изысканными украшениями. «Репортеры светских разделов ежедневных газет, – признался он, – часто выступали моими невольными сообщниками». Он был в курсе, кто уезжает на лето в свои загородные виллы, кто решил провести зиму в Палм-Бич, кто путешествует по Европе, кто и в какой день принимает гостей. Обращал внимание на объявления о помолвке, на даты венчаний, на информацию о грядущих вечеринках, раутах, танцевальных приемах в богатых загородных клубах. Подобные сведения порой оказывались бесценными. «Я знал, что миссис Такая-То собирается в такой-то день устроить вечеринку, и даже при отсутствии списка гостей мне было прекрасно известно, с кем она дружит и кто почти наверняка будет там». Если оказывалось, что одна из потенциальных жертв – в ее самых дорогих украшениях – скорее всего, приедет туда, то кража переносилась на другой вечер, когда женщина со своими драгоценностями останется дома. «Какой смысл навещать дом, когда там нет миссис … с ее побрякушками?»

Нью-йоркский «Светский календарь» – выходивший дважды в год алфавитный список-справочник городских миллионеров и особ голубых кровей – тоже был вещью незаменимой. Как написал один обозреватель, этот перечень знаменитых имен и престижных адресов вызывал в воображении образы «старых денег, Лиги плюща, траст-фондов, привилегий по факту рождения, охоты на лис, первых балов, яхт, поло, прославленных основателей рода, закрытых имений в Андирондакских горах, родословных, испещренных именами магнатов XIX века». Нувориши и выскочки, горевшие желанием примкнуть к этому «реестру фешенеблей» – по выражению острого на перо публициста-сатирика Г. Л. Менкена – «совершали титанические усилия, лишь бы вставить туда свое имя».

А в воображении Бэрри этот список вызывал образы алмазов и жемчугов. По его словам, он наизусть знал целые крупные куски из «Календаря», собирая информацию о тех, кого приметил в «Казино» или увидел в газетах. Если это так, то его память можно считать феноменальной. Стандартное издание того времени состояло из примерно двадцати тысяч статей на семистах с лишним страницах. Больше пятидесяти страниц были посвящены одной только литере W.

Порой он ездил в Уэстчестер или на Лонг-Айленд, чтобы свести знакомство с молодой прислугой из роскошных вилл. Горничным, гувернанткам и поварихам льстило внимание учтивого, обеспеченного молодого человека – тем более на пафосном красном двухместном «кадиллаке» класса люкс за четыре тысячи. «После пары коктейлей я уже всячески им сочувствовал, выслушивая истории о несправедливости, а порой и жестокости хозяев, – вспоминал он, – составляя тем временем довольно полную картину распорядка жизни в их домах». Одна служанка проболталась, что ее хозяйка придумала средство от воров – прятать драгоценности на ночь в шелковый чулок, который засовывала под белье в корзину для стирки. Через пару ночей диковинный тайник наутро оказался пустым.

Однако в большинстве случаев Бэрри приходилось продумывать планы самостоятельно, без помощи невольных сообщников или инсайдеров. Он мог порой по нескольку дней вести наблюдение за домом, чтобы понять примерное расписание дня хозяев и прислуги. Часами сидя в кроне дерева или выглядывая из-за изгороди, он фиксировал время, когда кто-либо обычно покидал дом и когда возвращался. Готовясь к очередной массированной атаке на сокровища той или иной семьи, он порой совершал предварительные ночные проникновения, чтобы запомнить расположение комнат второго этажа и отметить про себя вероятные тайники. В один из домов в Ардсли, вспоминал Бэрри, ему пришлось проникать четырежды, но никак не удавалось понять, где именно хозяева хранят драгоценности, а что они где-то в доме, Бэрри не