Читать книгу - "Тайный год. Неизвестный дневник священника - Архимандрит Спиридон (Кисляков)"

жизнь моя, я люблю Тебя! Боже, бытие мое, я люблю Тебя! Боже, Царь мой, я люблю Тебя! Боже, бессмертие мое, я люблю Тебя! Боже, блаженство мое, я люблю Тебя! Боже, Ты один достоин того, чтобы вся тварь любила Тебя!

Всякий раз, когда я размышляю о Тебе, моем Боге, я весь сосредоточиваюсь только на одном Тебе, моем Создателе, и всем своим существом умиляюсь перед Тобою и бесконечно поражаюсь Твоей всесвятейшей любви к миру и, в частности, к человечеству. Ты один Бог мой, Ты один создал мир, Ты один вызвал всю тварь из небытия в бытие. Ты один вложил в нее семена творчества. О, как же не поражаться Тебе, всесущему Творцу и Богу, и не верить в Тебя, и не любить Тебя? О, Господи мой, о, Бог мой, о, радость моя, о, надежда моя! Господи, увеличь во мне веру в Тебя, бесконечно увеличь во мне и любовь к Тебе, Царь мой и Бог мой, я хочу, пламенно хочу бесконечно любить Тебя. Я хочу, чтобы Ты все мое существо превратил в одну чистую абсолютную любовь к Тебе. Я бы наконец хотел больше, сильнее и пламеннее всякой твари любить Тебя! Царь и Бог мой, исполни мои пламенные желания так именно любить Тебя, как я хочу!»

16 декабря. Освященное «я»

Человеческое «я» тогда становится освященным, когда оно через любовь ко Христу преображается в живой образ Господа; когда оно через свои аскетические подвиги становится живым, чистым, благоухающим Христовыми добродетелями высокой пробы, духовным сосудом для Святой Троицы. Такое «я», точно в весеннее время хорошая по качеству земля, бывает покрыто прекрасными, ароматными цветами и злаками – качествами характера Христа. Освященное «я» – это всеосвящающее «я»; потому оно так и называется, что оно полно в себе всеосвящающего присутствия Христова. Оно является христоносным «я». Все содержание его – Христос. Вследствие сего оно является в очах Божиих избранным сосудом Святого Духа.

Такое «я» всегда бывает в руках Христовых Его орудием в деле спасения мира. Такое «я» – пророк Божий, деятель Святого Духа, строитель Царства Христова. Освященное «я» только и может быть строго христианским. Божественная сила, освящающая человеческое «я», исходит от одного Христа, и принимает ее только исключительно верующий и любящий Господа и исполняющий Его святую волю чисто аскетическим путем. Мирское или сектантское христианство никогда не достигает в себе того, что свободно достигает в себе аскетическое. Мирским или сектантским христианством я называю такое христианство, которое стремится быть христианством без всякого внутреннего в себе евангельского аскетизма.

Освящение человеческого «я» есть самоотречение ради Христа и абсолютное предпочтение Христа не только всему миру, но и себе самому. Освященное «я» может быть таковым во чреве матери и в различные периоды своего человеческого возраста. Самое освящение состоит в беспрерывном обмене содержания человеческого «я» с содержанием «Я» Христова; оно состоит в прогрессивном врастании человеческого «я» в «Я» Господне. Освященное «я» – беспрестанная молитва, пламенная любовь ко Христу, скорбь о людской злобе, душевное сострадание по отношению к миру, смиренное дерзновение о славе Божией, живое исповедание Христа, деятельная проповедь о Христе, чистота сердца, крепость духа, трезвость ума, непрестанные подвиги ради Христа, абсолютное незлобие и т. д.

Освященность человеческого «я» не есть нечто самодовлеющее на пути его врастания в «Я» Христово, оно не есть остановочный пункт подвижника в своих подвигах. Оно есть лишь особое достижение широты и высоты духовного размаха и подъема человеческого «я» в деле вживания его во Христа, достигая которых человеческое «я» переполняется особыми дарами благости Христовой. На этой духовной высоте человеческое «я», точно водяная лилия, целиком объемлется божественной, всенаполняющей стихией благодати Христовой. Освященность есть особая благодатная помазанность человеческого «я» Духом Святым.

Освященный человек – богоносец; его «я» представляет собой одну печать Христовой богосыновности. На этой высоте духовного подъема человеческое «я» всегда зрит Бога; Бог целиком заменяет для освященного «я» всякую среду, Он Сам делается его средой. Стоящее на этой ступени духовного Христова подъема человеческое «я» живет уже жизнью Господа. С одной стороны, это величайшее благо по отношению к человеческому «я», а с другой стороны – оно есть результатом подвижнической жизни человека, оно есть первым плодом святости Христовой.

Взирая на такой духовный подъем «я» подвижника, я не могу смотреть спокойно на самого себя. И вот я, вспоминая свою прошлую жизнь, каюсь и говорю: «Господи, кем я был прежде, страшно даже подумать! Я совершенно походил на сей день, 16 декабря. Вся моя жизнь была точь-в-точь как эта сегодняшняя страшная метель. Все мои чувства тогда были похожи на эти сельские дома, покрытые глубоким пластом снега, – они были покрыты пластом моих страстей. Все мои стремления того времени, точно как сегодня вся эта беднота, дрожали и зябли от холодного моего отношения к Тебе, мой Спаситель! Мое сердце терзалось от ужасного отчаяния. Часто слезы стыда подступали к горлу. Много я в это время передумал и пережил. Я жаждал освобождения от своих страстей; а они, точно вот как сегодняшняя вьюга, все во мне ломали, грохотали, стучали по моему «я», желая раз навсегда с треском погубить его! В это время, стремясь убежать и скрыться от своих страстей, я решился своим тихим пристанищем избрать иночество.

Принимая на себя ангельский образ, я хотел быть свободным от страстей, я хотел быть новою тварью во Христе. Но, увы! Монашество меня не спасло! Прежняя моя греховная жизнь как бы смеялась надо мною, она с еще большей силой набросилась на меня и совершенно захлестнула меня. Последовало сплошное оскорбление моего Бога. Животность создала из меня жертвенник для себя. Страх Божий принесен был мною в жертву страстей моих. Вера в Бога сменилась во мне практическим неверием. Я целиком оказался в объятиях диавола. Через некоторое время я уже своими грехами перерос и превзошел самого диавола, и потому в скором времени не я уже был в его объятиях, а он был моим рабом, так я бесконечно превзошел его своими злыми деяниями. В таком состоянии жизнь моя продолжалась ровно пятьдесят лет[105]. Конечно, в виде отрыжки она и сейчас в таком греховном состоянии все еще продолжается. И вот мне казалось, что я окончательно погибну.

И, конечно, погиб бы я, если бы Ты, мой Триипостасный Бог, не спас меня. И вот теперь, когда я подумаю, в каких только глубинных безднах зла я не находился и что только я не делал, то самому становится страшно и настолько страшно, что я даже цепенею