Читать книгу - "Про женщин, тараканов и цветы - Наталия Мурсаловна Годжаева"

Администратор улыбнулась в ответ, извинилась и выдала прекрасное:

«Я год тут работаю и никогда не думала о том, что можно оставить детей с няней, взять и приехать сюда одной на выходные. Без семьи и просто так».

До суфражисток мне далеко, но я должна организовать новое женское движение и придумать флаг. На нём будет написано всего одно слово: «Можно».

Для счастья

Купила я себе цветы. Букет из жёлтых тюльпанов. Обернула их бумагой, торчат мои цветы каждый сам по себе, как лучи солнца, и греют душу.

Зашла домой, поставила их в вазу, положила рядом любимую книгу и села улыбаться.

Муж смотрит на меня и говорит:

«Слушай, а тебе реально так мало для счастья надо? Да?»

Да! Мне много надо для комфорта, а для счастья нужно совсем чуть-чуть.

Скандал

Как-то раз я обещала своей подруге, что не брошу её в критических ситуациях. То ли потому, что шёл десятый год нашей дружбы, то ли потому, что шёл второй бокал вина.

И вот, спустя полтора года, подруга приехала ко мне, отдала на два часа своего трёхмесячного ребёнка и ушла с мужем в кино, сказав, что критический случай настал.

Я взяла мелкого на руки, закрыла за подругой дверь и потащила малыша смотреть со мной сериалы. Через десять минут я поняла, что вкусы у нас не совпадают. Ещё через час я поняла, что если бы ему было сорок, мы бы развелись.

Малыш сначала издавал недовольные звуки, кряхтел и фыркал на героиню сериала «Убивая Еву», а потом стал очень громко кричать. Что случилось?

Может, тебе еды? Нет.

Может, ты хочешь спать? Нет.

Воды? Тоже нет.

Я прыгала вокруг него и пыталась сделать всё возможное, будто он – моя последняя надежда стать счастливой. Ну что ты хочешь? Скажи, я сделаю абсолютно всё для тебя.

Ничто не помогало.

Ребёнок мужского пола получил от меня еду в бутылочке, воду, стопроцентное внимание, уговоры… но всё было не так. Интересно, когда он вырастет, то каким будет?

Я ещё раз взяла малыша на руки и… начала петь. Сам виноват.

Я спела сначала всё детское – мимо. Потом вспомнила Мадонну – тоже не то, ребёнок всё ещё плакал. Перешла на «Би-2» и Земфиру. И… о чудо, на песне Земфиры «Девочка-скандал» ребёнок замолчал и стал спокойным.

Стоит ли говорить, что оставшийся час я только и делала, что качала мальчика на руках и без перерыва пела:

«Алёёёё, я девочка-скандал, девочка-брызги…»

Попытка включить музыку к тишине не привела. Я должна была петь сама. Страдай, женщина, качай меня и пой.

Подруга вернулась радостная и отдохнувшая и прям из коридора громко спросила, нашли ли мы с малышом общий язык.

Общий язык я нашла и поняла про себя многое. Я чересчур гибкая в отношениях и всегда предлагаю разные варианты. Может, тебе это? Нет? Тогда, может, вот то?

А иногда, видимо, достаточно «включить» скандал. Тогда мужчина затихает и меняет поведение.

Какие простые истины.

«…Внутри прячу радар, ловящий мысли…»

Триста шестьдесят пять

Мне тридцать семь, а варенье из ежевики я всё ещё не варю и на зиму не закрываю. В двадцать казалось, что после тридцати пяти к каждому приходит желание остепениться, успокоиться и варить вечерами ежевичное счастье. Причём не ради пенки из детства, не ради паров, которые так сильно проникают в душу, а ради собственного удовольствия. Стоять у плиты и аккуратно помешивать.

Где-то застрял этот ритуал и ко мне не спешит.

Я осознаю, что до определённого момента возраст свой мы не замечаем, нет его и всё. И только в какой-то из дней он приходит без спроса, садится с нами и начинает знакомиться: «Привет, это я, и мне скоро сорок».

Что значит скоро? Скоро – это когда? До этого «скоро», судя по календарю, целых три года. Но это в двадцать ты думаешь, что три года – это дополнительная жизнь, с возрастом три года – всего лишь три осени, или весны, или три вопроса «Где встречать Новый год?». Всего три.

Где же мы будем его встречать в этот раз? И что именно мы с вами встречаем?

«Этот год был ужасным, поскорее бы он ушёл, а вот тот, тоооот был ничего, очень даже хорошим…» Мы привыкли делить нашу жизнь на отрезки, приветствовать их, провожать и оценивать прожитое время по какой-то личной шкале. Иногда мне кажется, что провожаем мы вовсе не год, а прошлых себя, встречаем не новые триста шестьдесят пять дней, а новых нас.

Милая традиция подводить итоги года так похожа на остановку, когда мы выходим из машины, чтобы размяться, отвлечься от дороги и посмотреть в гугл-карту. «Ничего себе, мы проехали с тобой больше трёхсот шестидесяти километров. Когда успели?»

Триста шестьдесят пять уникальных дней. Мамма миа. Триста шестьдесят пять.

В своих уникальных днях варенье из ежевики я всё ещё не варю и на зиму не закрываю, но в конце года шёпотом прошу кого-то там наверху: «…дай мне спокойствие принять то, чего я не могу изменить, дай мужество изменить то, что я могу изменить. И дай мне мудрость отличить одно от другого». На разных отрезках жизни.

Каждый год…

Первое января – как самый младший сын в многодетной семье. Его любят за просто так, есть он и прекрасно. Конфеты? Пожалуйста! Торт? Да ради бога, бери сколько хочешь. Это остальным дням нельзя, а первое января любят безоценочной любовью. Любят и ничего не требуют.

Первого числа можно шляться туда-сюда по квартире, открывая сто раз холодильник в поисках то ли салата, то ли нового смысла. Не знаю.

Можно валяться.

Не заниматься спортом в этот день тоже почему-то разрешается. Совесть сегодня спокойно лежит на диване, в кресле или сидит на стуле в пледе, молчит и пьёт чай с десертом из открытой в полночь коробки. Полночь ушла, наступающее наступило, а десерты остались. Куда их?

В телефоне вопросы «где отмечаете?» постепенно убегают в прошлое, меняются на ленивые «как вы вчера отметили?»

Отметили хорошо.

Неплохо.

Спокойно.

По-разному отмечали и отвечаем тоже по-разному, но в основном лениво.

Я люблю первое января больше, чем бой курантов, за его