Читать книгу - "Избранное - Бабарахим Машраб"

над головой властителен, как грозный шах, —

Мне счастье — быть с тобой.

И, странно, голью горевой тогда всевластно правлю я

И славой я высок.

Когда стезю любви найдешь, молитва — благо и добро,

И в том сомнений нет.

Но я стыжу ханжей-святош, — поверь, они мне не друзья,

Мой путь от них далек.

* * *

Когда Лейли узрел я вдруг, всю жизнь мою я отдал ей, —

О благе я мечтал.

Язвят Меджнуна в доле мук лихих страданий острия, —

О, путь любви жесток!

Я говорю ей: «О, постой, хотя бы миг со мной побудь!»

Она в ответ: «Терпи,

Другие, — говорит, — со мной, от них и так мне нет житья.

Узнают — гнев их строг!»

Всегда един, а не двояк всей сокровенной правды знак,

Клянусь, велик аллах,

А вот с людьми я — так и сяк: к ним двуязычна речь моя, —

Вот скрытых тайн клубок!

Стремлюсь к тебе я, и невмочь Машрабу муки одолеть,

Он изнемог в борьбе.

Рыдаю я и день и ночь, от мук не зная забытья, —

Я кровью весь истек.

Ты властвуешь над миром, ты всех земель владыка,

Превыше всех ты властна.

Влюблен я сердцем сирым, как я смятен, — взгляни-ка,

Чело твое так ясно!

О, заступи стопою мой прах, помилуй, сжалься,

Приди в мой дом убогий.

Во прахе пред тобою лежу я, горемыка, —

Краса твоя прекрасна.

В любви к тебе влачиться дано мне в муке смертной,

Ты — жизнь моя, весь мир мой.

Узреть бы, чаровница, мне свет твоего лика, —

В тебя влюблен я страстно.

Все таинства земные одна лишь ты постигла,

Ты властвуешь над всеми.

Лжецы — все остальные, притворство — их улика,

Их злая суть опасна.

Отверг я все земное, страдает одержимо

Машраб, скиталец горький.

Лишь мой танбур со мною, в нем боль моего крика,

А ночь разлук ненастна!

* * *

Увы, любовью страстной сжигает мне все тело

Твой локон непокорный.

Как соловей стогласный, я льну осиротело

К той розе животворной.

Моей беде безмерной, увы, не сострадала.

Та, что подобна розе.

Нет, не дано быть верной ей, лгущей столь умело

Обманщице притворной.

Как мотылек спаленный, в огне любви горел я

От безысходной муки.

А ею, непреклонной, охота жечь владела, —

О, что за нрав упорный!

Сожжен я страстью лютой к твоей красе чудесной,

Невмочь терпеть страданья.

Весь мир ты полнишь смутой, но до других нет дела

Красе твоей задорной.

Мне душу мука гложет — как в мире жить мне сиро,

Томясь по луноликой?

Открыться ей — быть может, меня бы пожалела, —

Я жертвой пал покорной.

Сколь тяжек путь Машраба: открыл он тайну сердца,

Измученный скитаньем.

Хоть раз ко мне пришла бы! Нет, видно, нет предела

Немилости той черной.

* * *

Ее увидел я опять — души моей беду,

Ее уста — бутон.

Ей любо сердце мое взять — пощады я не жду,

Увы, всего лишен.

Но если мне еще узреть жестокую дано, —

Поймите же, друзья:

Погибший, как о ней я впредь рассказ-то поведу!

Лик ее — свет пламен!

Я умираю, перестань разлукою терзать,

Помилуй, пощади.

Хоть раз на муки мои глянь, забудь ко мне вражду,

Жизнь моя — тяжкий сон.

Ты — шах, а я с бедой знаком: бессильный, чуть влачусь,

Мечтая о тебе.

Я бесприютным бедняком, от мук согбен, бреду,

Всегда смущен, смятен.

Любовь к тебе огнем невзгод все сердце мне сожгла, —

О боже, как мне быть?

Кто стоны мук моих сочтет, поймет мою страду —

Мой неизбывный стон?

* * *

Томясь от тьмы кудрей твоих, я помраченным стал,

И сил нет никаких.

Тяжелый гнет смятенья лих — кричу я, как в бреду,

В пустыню отрешен.

Я, сердце мукою губя, мечусь, не зная сна,

Я жизнь тебе вручил.

Помилуй: может, у тебя лекарство я найду,

О диво всех времен.

Безмерен моей муки жар, — о, исцели меня

Вином желанных встреч.

Спаси меня от этих кар — быть каждый миг в аду, —

Я весь окровавлен.

Печаль и боль тебе даны, о горестный Машраб, —

Стезя твоя грустна.

Скиталец чуждой стороны, я торжищем иду,

Отвержен испокон.

* * *

Она меня совсем сожгла своей лукавой красотой,

Прелестен стан ее — самшит.

Серебряной красой чела и статью, светом залитой,

Она всех райских дев затмит.

Ее уста — живой родник для всех соперников моих,

А вот что мне сулит она:

Сто жизней у меня за миг отнимет нрав ее крутой,

И я от мук кричу навзрыд.

И рать разлук со всех сторон тебе, душа, грозит враждой, —

В неведенье не будь о том.

Как лук, согбен мой стан, а стон — пускай он, как стрела, взвитой,

Во вражескую рать летит.

И пусть в любой чертог уйдет, сокрывшись от моих очей,

Спеша покинуть сей предел:

Кто сказочно прекрасен, тот умчится горней высотой,

Как будто быстрым ветром взвит.

И ежели и чист и благ