Читать книгу - "Философия ужаса - Ноэль Кэрролл"

"Я - легенда"). Монстры также могут вызывать определенные устойчивые инфантильные страхи, например, страх быть съеденным или расчлененным, или сексуальные страхи, связанные с изнасилованием и инцестом. Однако для того, чтобы монстр представлял угрозу, достаточно, чтобы он был физически опасен. Если же он порождает дополнительные страхи, то это уже глазурь на торте. Поэтому создатели арт-хоррора должны быть уверены, что существа в их вымыслах угрожают, а это можно сделать, убедившись, что они, по крайней мере, физически опасны. Конечно, если монстр психологически опасен, но не физически - то есть, если он охотится за вашим разумом, а не за телом, - он все равно будет считаться ужасным существом, если внушает отвращение.

Ужасные существа также нечисты. Здесь средства представления этого аспекта ужасных существ менее очевидны. Поэтому я посвящу некоторое время рассмотрению характерных структур, через которые изображается ужасающая нечистота.

Как уже говорилось в предыдущем разделе, посвященном определению ужаса, многие случаи нечистоты порождаются тем, что, адаптируя Мэри Дуглас, я назвала интерстициальностью и категориальной противоречивостью. Нечистота предполагает конфликт между двумя или более устойчивыми культурными категориями. Поэтому неудивительно, что многие из самых базовых структур репрезентации ужасающих существ являются комбинаторными по своей природе.

Одной из структур для создания ужасных существ является слияние. На самом простом физическом уровне это часто влечет за собой создание существ, которые преступают категориальные различия, такие как внутреннее/внешнее, живое/мертвое, насекомое/человек, плоть/машина и так далее. Мумии, вампиры, призраки, зомби и Фредди, главный кошмар улицы Вязов, являются в этом отношении фигурами фьюжн. Каждый из них по-своему стирает грань между живым и мертвым. Каждый из них в каком-то смысле и живой, и мертвый. Фигура слияния - это композит, который объединяет атрибуты, категорически различающиеся и/или противоречащие друг другу в культурной схеме вещей, в однозначно единую, пространственно-временную дискретную сущность.

Гусеницы из одноименного рассказа Э. Ф. Бенсона - фигуры слияния, поскольку они бросают вызов биологии не только благодаря своей необычайной длине, но и потому, что их ноги оснащены крабовыми клешнями. Аналогично, жертва болезни в рассказе Джона Меткалфа "Мания мистера Мелдрума" попадает в эту категорию, поскольку представляет собой сочетание человека с египетским богом Тотом, и уже само по себе является существом, соединяющим голову ибиса с человеческим телом, не говоря уже о его лунном диске и полумесяце. Амальгамы осьминогов и ракообразных с человекоподобными формами у Лавкрафта являются парадигматическими фигурами слияния, как и люди-свиньи в романе Уильяма Хоупа Ходжсона "Дом на границе". Примерами слияния в кино могут служить такие фигуры, как младенцы в серии "Это живое" и гротески в "Людях-аллигаторах".

Центральным признаком фигуры слияния является соединение обычно разобщенных или конфликтующих категорий в целостную, пространственно-временную единую личность. С этой точки зрения, многие персонажи историй об одержимости являются фигурами слияния. В них может вселиться множество демонов - "я легион" - или один. Но до тех пор, пока они являются составными существами, находящимися в непрерывном пространственно-временном континууме с единой идентичностью, мы будем считать их фигурами слияния.

Кроме того, я склонен рассматривать монстра Франкенштейна, особенно в том виде, в каком он представлен в цикле фильмов Universal Pictures, как фигуру слияния. Ведь не только подчеркивается, что он состоит из разных тел, а также электрических насадок, но и в сериале он представлен так, будто ему навязали разные мозги - сначала преступника, а затем Игоря. Таким образом, в фильмах поддерживается маловероятная гипотеза о том, что монстр каким-то образом сохраняет свою личность - возможно, невинную и благотворную, - несмотря на то, что у него есть мозг. Очевидно, что это, по меньшей мере, парадоксально, но если допустить вымысел о пересадке мозга, то зачем спорить о том, является ли монстр в каком-то смысле все тем же монстром, которым он был бы, если бы ему не вживили мозг преступника или Игоря?

В фильме Hammer Films "И Франкенштейн создал женщину" аспект слияния монстра Франкенштейна становится совершенно истеричным. Доктор Франкенштейн переселяет душу своего мертвого помощника Ганса в тело мертвой возлюбленной Ганса - Кристины, и Ганс в теле Кристины соблазняет и расправляется с хулиганами, которые довели Кристину (т. е. Кристину, объединенную душой и телом) до смерти.

Фигура слияния может найти свой прототип в той символической структуре, которую Фрейд называл коллективной фигурой или конденсацией в отношении сновидений. Фрейд пишет, что один из способов

...в котором "коллективная фигура" может быть создана для целей сновидения, [это] объединение реальных черт двух или более людей в единый образ сновидения. Именно таким образом был сконструирован доктор М. из моего сна. Он носил имя доктора М., говорил и действовал как он; но его физические характеристики и его болезнь принадлежали кому-то другому, а именно моему старшему брату. Одна-единственная черта - его бледность - была определена вдвойне, поскольку она была присуща им обоим в реальной жизни.

Доктор Р. в моем сне о дяде с желтой бородой был похожей составной фигурой. Но в его случае сон-образ был сконструирован по-другому. Я не стал совмещать черты одного человека с чертами другого и при этом опускать из памяти-картинки определенные черты каждого из них. Я воспользовался процедурой, с помощью которой Гальтон создавал семейные портреты: проецируя два изображения на одну пластину, чтобы определенные черты, общие для обоих, были подчеркнуты, а те, что не сочетаются друг с другом, нивелируют друг друга и становятся нечеткими на картине. В моем сне о дяде светлая борода заметно выделялась на лице, которое принадлежало двум людям и которое поэтому было размыто.... ".

 

Для Фрейда конденсирующая или коллективная фигура накладывает, подобно фотографии, две или более сущностей на одного человека. Аналогично, фигура слияния в арт-хорроре - это композитная фигура, объединяющая различные типы существ. Обсуждая конденсацию, Фрейд подчеркивает, что у слитых элементов есть что-то общее. Однако в арт-хорроре то, что объединяет элементы, не обязательно должно быть общим - в "Боге Надельмана" Т.Э.Д.Кляйна ужасающее существо буквально сконструировано из солянки мусора. Как и в ассоциационистских сочинениях британских эмпириков, фантастические существа ужаса представляют собой слияние онтологически или биологически отдельных порядков. Это единые фигуры, в которых накладываются или сгущаются различные и часто противоречивые типы элементов, в результате чего получаются нечистые и отталкивающие сущности.

Фрейд отмечает, что коллективные структуры, которые мы находим в сновидениях, не похожи на "...составных животных, придуманных народным воображением Востока". Предположительно, Фрейд имеет в виду такие фигуры, как крылатые львы древней Ассирии. Другими примерами такого типа конденсированных фигур могут служить горгульи на средневековых соборах, демон-священник (частично грызун, частично человек) на центральной панели триптиха Иеронима Босха "Искушение