Читать книгу - "«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1 - Михаил Николаевич Алексеев"

Именно поэтому Шанхай присмотрели для своих нужд коммунисты, разместив здесь подпольный ЦК КПК, который руководил коммунистическими организациями в других городах и поддерживал постоянно рвущиеся связи с недавно освобождёнными районами Китая. Именно поэтому здесь обосновались представительства Коминтерна. Именно поэтому здесь нашли себе пристанище и представители иностранных разведок.

Таким образом, в Шанхае существовал мир подпольщиков (своих – китайских и чужих – коминтерновских), а также разведчиков (советских и иностранных), чувствовавших себя достаточно безопасно и комфортно в границах международного сеттльмента и французской концессии.

В Шанхае того периода действовал целый «полицейский интернационал»: тут были и шанхайская муниципальная полиция (полиция международного сеттльмента, руководимая англичанами), и французская, и китайская полиции. С мая 1932 г. в месте компактного проживания японцев, в районе Хонкью, входившем в состав Большого Шанхая и получившем фактически статус концессии, действовала японская полиция. Деятельность китайской полиции на территории международного сеттльмента и французской концессии была запрещена.

Общей характерной чертой полиции международного сеттльмента и французской полиции была враждебность к китайскому народу, высокомерное отношение ко всему китайскому. Задачей полицейских органов было охранять и обеспечивать интересы иностранных государств и их граждан, а интересы Китая и его народа им были абсолютно безразличны.

Контроль над иностранцами со стороны полиции, который представлял столь большую и сложную проблему для нелегала в других странах, здесь, на первый взгляд, отсутствовал. Не требовалось разрешения на продолжительное пребывание в городе. Никто не интересовался, зачем вновь прибывший появился в Шанхае, что он тут думает делать и на какие средства собирается жить.

Единственной реальной формой контроля над иностранцами был контроль соответствующих консульств за своими гражданами. Особенно эффективным он был у англичан и подданных Британской империи – им полагалось регистрироваться в своём консульстве. Регистрация в консульстве требовалась и от граждан Германии. Американцы такого жёсткого контроля за своими гражданами не осуществляли. Консульства других стран не придавали серьёзного значения регистрации, а небольшие страны, такие, например, как Латвия, не имели в Шанхае своих консульств или были представлены «почётными консулами», обычно другой национальности.

При такой вольнице не приходилось удивляться, что в Шанхае было полно тёмных дельцов, мошенников и спекулянтов всевозможных мастей. Здесь проживало большое количество лиц без определённых профессий. Отсутствие определённых занятий не являлось фактом, вызывавшим подозрение полиции и делавшим невозможным пребывание в стране. Полиция не считала нужным вникать в подробности источников существования иностранцев.

В целом в стране, раздираемой непрекращающейся борьбой милитаристских клик, отсутствовала настоящая централизованная власть, которая могла бы взять, наконец, в свои руки борьбу с инакомыслящими и иностранными разведками. Это касалось любого крупного города Китая, где продолжали существовать концессии, и имело прямое отношение к Шанхаю.

Казалось, что условия в Шанхае предоставляли нелегалу такие возможности проникнуть в страну и обосноваться в ней, о которых в других государствах можно было только мечтать. Визу на въезд можно было беспрепятственно получить в любом китайском консульстве в Европе или США. Приезжие прибывали сюда на комфортабельном океанском пароходе и оставались в городе, ни у кого не испрашивая на это разрешения.

Все это создавало у Центра и у большинства направляемых сюда разведчиков упрощённое представление об обстановке в Китае в целом и в Шанхае – в частности. Следствием этого были недооценка сложности обстановки в Китае, недостаточно серьёзное отношение к подбору людей, недопонимание необходимости продуманной легализации в стране пребывания, и, наконец, отсутствие со стороны разведчиков строжайшего соблюдения требований конспирации при нахождении в Китае.

Все вышесказанное в равной мере относилось и к руководящим органам Коминтерна, а также к его сотрудникам, не говоря уже о представителях тесно связанных с ним организаций – Профинтерна, КИМа и т. д., направляемых на работу в Шанхай. Дело в том, что в Шанхае, в отличие от западноевропейских столиц, имелись свои специфические особенности.

Во-первых, все шанхайские полиции, относясь либерально к иностранцам, были настроены крайне враждебно ко всему, что было связано с Советским Союзом и коммунизмом (китайским и международным – Коминтерном).

Во-вторых, отношения муниципальной, французской и с 1932 г. японской полиций с китайской полицией, а также между собой отражали состояние межгосударственных отношений Англии, Франции и Японии с Китаем и носили далеко не безоблачный характер. Тем не менее, конфликтуя между собой, иностранные полиции, и в первую очередь муниципальная и французская полиции, тесно сотрудничали друг с другом и с китайской полицией в борьбе против Советского Союза и коммунистов. Это сотрудничество заключалось в выявлении на территории сеттльмента и концессии лиц, заподозренных в причастности к руководящим структурам Коминтерна и китайской компартии, а также к сотрудничеству с советской разведкой, их аресту с последующей передачей китайской полиции, если эти лица не являлись гражданами тех стран, на которых распространялось «право» экстерриториальности.

Японская полиция отслеживала «своих» коммунистов или симпатизировавших компартии Японии лиц на территории Китая, включая Шанхай, арестовывала их и в большинстве случаев отправляла в Японию для последующего разбирательства, чаще всего завершавшегося тюремным заключением. У японской полиции не просматривалось сотрудничества с китайской полицией.

В-третьих, в Шанхае иностранцу действительно легко было устроиться на длительное проживание. Но если полиция брала кого-нибудь на контроль, то следить за ним было легко, а иностранцу весьма трудно было уходить от её наблюдения. При огромных масштабах город для иностранцев, не считая русских белогвардейцев, был мал, ибо район проживания иностранцев был ограничен, да и процент белого населения в Шанхае был незначительным.

Таким образом, в Шанхае было значительно легче не попасть «под колпак» полицейских органов, чем, скажем, в Париже или Берлине. Но если такое происходило, то иностранцу труднее было, находясь в городе, уйти от «зоркого глаза» полиции.

В-четвёртых, наличие в рядах английской, французской и китайской полиций определённого количества сотрудников из числа русских белоэмигрантов способствовало их особому рвению и целеустремлённости по выявлению «советских агентов» из представителей иностранных колоний и китайцев.

5.3. Новые люди в Шанхае и «слом» резидентуры «Джима»

В «Докладе о работе агентуры IV Управления Штаба РККА за 1929 г. и состояние её к 1 января 1930 г.» констатировалось, что «начиная ещё с 1927 года, создание и организация нелегальных резидентур было и остаётся главнейшей организационной задачей агентурного аппарата Управления».

Необходимо было решить следующие главнейшие задачи:

«1/ Довершить переход на нелегальное положение резидентур по всем странам.

2/ Организовать и обновлять нелегальные линии почтовых и других связей.

3/ Снабжать резидентуры и, в первую очередь, резидентуры дальних стран коротковолновыми радиостанциями для связи с центром.

4/ Подготовить аппарат и организовать запасные базы и специальные линии связи на военное время, в виде торговых предприятий и фирм.

5/