Читать книгу - "Уральский следопыт, 1961-07 - Журнал «Уральский следопыт»"

условно «наставник», мы возьмем на себя. Мы придадим Чернобровину нашего работника, который будет заниматься «наставником». Чернобровин не должен показывать вида, что знает своего напарника, вмешиваться в его действия без особых на то указаний. Словом, все должно выглядеть так, будто вы продолжаете расследовать обычное уголовное дело. Пусть никто не подозревает, что теперь параллельно с вами работают органы безопасности. Вы установили наблюдение за квартирой Сухорослова и за музеем? Уже сделано? Отлично.

…Найти Сухорослова?! Легко сказать! В Крутоярске насчитывается несколько сотен тысяч жителей, и преступник, даже если он и оставался в городе, имел возможность бесследно кануть в людском море.

И вот Чернобровин, в штатском костюме, изменив наружности появлялся всюду, где мог вынырнуть Сухорослов: толкался на рынках, на железнодорожном и речном вокзалах, заглядывал в рестораны, пивные, чайные, ввязывался в разные сомнительные компании. Он знал, что ему всюду сопутствует напарник, но никогда не ощущал его присутствия.

На третьи сутки старший лейтенант обследовал район железнодорожного вокзала. К концу дня наведался в один пивной павильон. Фасад заведения был выкрашен в ярко-голубой цвет, поэтому местные поклонники Бахуса окрестили павильон «Голубым Дунаем».

Здесь, как всегда под вечер, было людно и шумно, у столиков толкалась разноликая публика. В углу кто-то пиликал на губной гармошке. Чернобровин, в форме железнодорожника, с измазанным копотью лицом, с железным сундучком в руках (ни дать ни взять – член паровозной бригады, идущий домой со смены) взял кружку пива и устроился за высоким столиком неподалеку от входа. Отсюда можно было обозревать все помещение.

Над прилавком красовалась копия со знаменитых репинских «Запорожцев», чрезвычайно примечательная по исполнению. У копииста, вероятно, не оказалось под рукой киновари и кармина, и поэтому веселые сечевики походили больше на пекарей, вывалянных в муке. Мало того – горе-художник внес в гениальное произведение собственные «поправки» и пририсовал на заднем плане дубраву, реку и лодочку под парусом. Завсегдатаи павильона привыкли к этому курьезу и не обращали на него внимания, Чернобровин же не мог сдержать улыбки. «Уж не Сухорослова ли изделие?» – пришло ему в голову. Он усмехнулся и стал оглядывать зал.

Прямо против него, за соседним столиком, появился Сухорослов. Длинные черные волосы, усики ниточкой над толстыми губами, бугристый низкий лоб – все точно отвечало описаниям его наружности, а узенький, едва заметный шрам на подбородке рассеивал последние сомнения. Сухорослов был одет с полуцыганским, полублатным шиком: серый каракулевый картуз с кожаной отделкой, замшевая рубаха с напуском, шаровары из тонкого, дорогого серого материала с «молниями» на карманах, желтые сапожки… Явно нетрезвый, он клевал носом над своей кружкой.

Тотчас старший лейтенант достал из кармана коротенькую черную трубочку и закурил; этим условным знаком он давал знать напарнику, что Сухорослов находится здесь.

«Ах, вы сени, мои сени!» – запиликала губная гармошка. Это означало: «Понял, вижу!»

…Менялись за столиком Сухорослова посетители, и каждый раз Чернобровин спрашивал себя: «Не этот ли вот черненький, низенький и есть «наставник»? Или, может быть, вон тот солидный дядя в футболке? Но не г, черненький посетитель и дядя в футболке ни движением, ни словом не пытались войти с Сухорословым в явный или замаскированный контакт. Они пили пиво и уходили. Сухорослов также не обращал ни на кого внимания, только зремя от времени апатично потягивал из кружки,

Вот к столику Сухорослова протиснулся гражданин в летнем чоломянковом пиджаке и синей шляпе из фетра-велюра, под мышкой – портфель и газета. Вежливо осведомившись: «Тут не занято?», он занял место, сдул пену и, отхлебнув из кружки, поставил ее на столик. На полочку под крышкой столика по пожил портфель и газету, достал платок и, не торопясь, обтер светлые, коротко подстриженные усы и потное лицо.

Если бы пивная была освещена получше и старший лейтенант стоял поближе к гражданину в синей шляпе, то он заметил бы, возможно, что тот бросил искоса быстрый взгляд на Сухорослова, увидел его состояние, и тогда в глазах гражданина сверкнул недобрый огонек затаенного бешенства.

Гражданин допил пиво, взял портфель и проследовал к выходу. Газета, свернутая в узкую полосу, осталась лежать на полочке.

За гражданином покинул павильон и «музыкальный посетитель». Он еще относительно твердо держался на ногах.

Сухорослов остался за столиком один. Зыркнув глазами направо-налево, он опустил руку под крышку столика и потянул газету к себе. Быстро сложив ее, сунул в карман.

«Значит, это все-таки был «он»! – ликующе подумал Чернобровин. – Вот удаче! Ну, за того можно не беспокоиться, след взят. Посмотрим, куда направит стопы мой подопечный».

Напарник, однако, оказался не так удачлив, как Чернобровин. Он, правда, сумел сфотографировать гражданина в синей шляпе, но потом произошло нечто непредвиденное. Человек, за которым он следовал по другой стороне улицы, внезапно остановил такси и укатил. Это вышло так неожиданно и быстро, что напарник Чернобровина ничего не мог предпринять – он только заметил номер машины (шофер такси потом сообщил, что седок в синей шляпе слез на центральном проспекте, сунул деньги и ушел).

Еще сутки прошли в напряженных, но безуспешных попытках восстановить сл-эд «гражданина в синей шляпе».

Квартира Сухэрослсва находилась под неослабным наблюдением. Но и отсюда сообщения были неутешительны: Сухорослов залег, как барсук в норе, и не показывался.

Генерал и полковник Максимов посовещавшись, пришли к выводу: Сухорослова надо брать. Когда он снова выйдет на явку – неизвестно. Если же «наставник» учуял слежку, то времени терять нельзя. Оставалась надежда через Сухорослова восстановить утраченный след.

– Товарищ полковник! – взмолился Чернобровин, узнав об этом решении. – Подождите еще немного. Сухорослов должен непременно второй раз вернуться в музей! В. первый раз он ничего там не взял, ручаюсь, Он даже не успел как следует просмотреть папку, ему помешала Ковальчук. Он искал документ 8 комнате Зинаиды Васильевны. Лист из диссертации снн захватил как оправдательный документ перед «наставником». «Вот, дескать, я был в музее!» и прежде всего как свидетельство того, что тайна завещания еще не стала достоянием советских людей. Потом, когда все уехали, он снова вернулся в зал и попытался продолжить поиски…

Чернобровин остановился, налил себе из графина воды.

– Так, продолжайте! – сказал полковник, делая пометки в настольном блокноте.

– Сухорослов, конечно, страшно торопился и нервничал, ведь с момента ранения Зинаиды Васильевны он все время ходил по острию бритвы. Давал себе отчет, как сильно рискует. Ищет папку – нету; если помните, я накануне поднял