Читать книгу - "Ментальности народов мира - Георгий Дмитриевич Гачев"

начало из стихий – огонь. Значит, мир, истории и трудов = мир пылающей земли. И действует в нем человеческое тело, пылающее страстями, одержимое целями, стремлениями и идеями и пролагающее себе дорогу в борьбе. Критерий красоты здесь – героизм. Главное чувство – радость борьбы и гордость викторией. И люди в этом космосе: Цицерон, Цезарь, Гораций… Этот мир вводится через пафос; гордость взыскует патетики: риторика и громогласие царят в первом четверостишии – оглушительный звук, фортиссимо. И это – улика, заставляющая нас подозревать, что весь этот пассаж вводится русским поэтом как тезис-жертва – по формуле русской логики: НЕ ТО, А… (ЧТО?) Все к этому сходится: и начальное в стихотворении место – обычно оттолкновенное у Тютчева, и чуждый русскости состав стихий, который мы уловили через звучность, – огнеземля, а значит: день, шум и суета, когда Абсолют затемнен у-словиями существования и не может быть выговорено Слово Истины.

Вторая строфа – опровержение первой и излагает ДА поэта, наше, русское, при-сущее. Основное слово – «блажен», и оно повторено в определении богов – «все-благие». «Все» = свет, «благие» = влага («б» и «в» заменимы, как в «алфавит» и «альфа-Бета»). Значит, «всеблагие» – это «свето-вода», свет как влага, что есть первоматерия Русского Космоса и что еще лучше передает слово-имя СВЕТЛАНА своим смыслом и звучностью. Недаром и далее: «зрелища», «зритель», «совет» = свет (из стихии света все), и «из чаши их бессмертье пил» – как свет пил. Естественно, что путь от огненной земли истории, трудов, борьбы и гордости к совету и всеблагости пролегает через влагу, и тогда смертный полубог – «блажен».

Вся вторая строфа – как бы орошение звучности первой. «Р» мало, а те, что есть, – безраскатные: смягчены через «е» и «и»: «мир», «пир», «зрелищ», «зритель», «призвали», «бессмертье»; лишь в «роковые» – звучность первой строфы, хотя и здесь «р» не ударное, и слово истаевает на «ые» (ыи). Вся коробка челюстей приподнята. Если в первой строфе преобладали гласные вертикали и глубины: «а», «у», «о», «ы», то во второй – «э», «е», «и», «ые(ыи)», «ие». Эти гласные – гласные переднего ряда, ближе к выходу и воздушности, к истаиванию телесности: при их произнесении низ рта приподнят, скулы расширяются, и пространство мира предстает как ширь, даль – плоскость и верх.

Слово-ноумен «всеблагие» не только идею свето-влаги своим звучаньем выражает, но и русскую огласовку мирового пространства: je-a-iji. Начинается оно из шири и как продолжение чего-то. Je – словно из бесконечности слетает тончайший звук; J – как придыхание, как душа (j – самая тонкая звуковая материя и соответствует свету и огню). Затем включается «а» = «высота ли высота ль поднебесная, глубота ли, глубота ль окиян-море». Но на этом русский глас пространства не останавливается. Он уводит из вертикали и полной объемной трехмерности «а» в горизонталь и в верх, а точнее, в даль-высь, что и выражается истаиванием звука в iji = в свете и воздушности.

Лекция 10

Если фонетика языка аналогична национальному Космосу данного народа (страны), то грамматика языка – средство проникнуть в национальный Логос. Существует несколько структур для связывания слов в предложения, но главные и ближайшие нам (в индоевропейской группе языков) – два типа: синтетический и аналитический. Синтетические языки – санскрит, латинский, греческий, русский, немецкий… Аналитические – французский, английский… Синтетические (от греческого syn-thesis = со-положение, со-ставление) – более древние, естественные, «гонийные»: в их странах культура вырастает из натуры, там синтез «гонии» и «ургии». Аналитические (от греческого ana-luo = развязывать, разделять) осуществляют принцип «разделяй – и властвуй!» (через эту процедуру разделения). Таков был принцип римских императоров (divide et impera), но таким же методом работает абстрактная мысль и наука: разделить объект на части – и поочередно орудовать с ними. Так же действует и принцип разделения труда в производстве – для большей продуктивности.

Аналитический способ связи слов в языке приспособлен к «Ургийному» стилю в жизни и в мышлении; он хорошо служит более отчетливому и быстрому восприятию команд и приказов, массовому производству товаров и слов.

Тенденция прослеживается в развитии языков – от синтетического типа к аналитическому. Английский язык прогрессировал в этом отношении далее всех, французский – меньше, немецкий – еще меньше. Русский язык остается синтетическим. Но и английский язык, поскольку он язык естественный (не искусственно изобретенный), органический, содержит черты «гонии», природы – в себе. Например, традиционное, не рациональное правописание, так что иностранцы шутят, что по-английски пишется «Ливерпуль», а произносится «Манчестер». Такое правописание подобно упорству англичан в неприятии рациональной десятичной системы счисления, что принята на континенте Евразии и в мире вообще; но они придерживаются своих архаических «дюймов», «футов», «дюжин», «милей», «фунтов», «пинт», «баррелей», которые связаны с телом человека как привилегированной естественной системой отсчета и мер.

– Следовательно, латинский и русский языки примитивны, в сравнении с английским? – спросил меня студент Весленского университета Джеймс, когда я излагал эти идеи.

– Да, – ответил я. – Как и Библия, что «примитивна» в сравнении с компьютером. Как симфония Бетховена, что «примитивна» в сравнении с сонористикой в современной музыке.

Помедитируем теперь над специфическими чертами синтетического типа языковой структуры. В таких языках есть система «склонений» и «падежей». Вслушаемся внимательным слухом в корни этих грамматических терминов. «СКЛОНение» (лат. Declinatio) есть наклонение, наклон – вниз, туда, где Мать-земля распростерта. «Склонение» есть вариант гравитации, земного притяжения и выражает сыновство Логоса по отношению к Космосу, что естественно в странах Евразии, где народы рожались местными природами, а потом стали трудиться среди родной природы, постепенно созидая Культуру, которая выступает как продолжение Природы в жизни человеческого Общества.

То же самое и термин «падеж» (лат. casus от глагола cadere = падать, опускаться) означает некое припадание, поклонение: словно слово прижимается к груди Земли в поклоне сыновнего почитания.

Вслушайтесь в названия падежей – как много идей и эмоций они излучают! Только Именительный (Nominative) нейтрален, рационален, есть как бы «нулевой» падеж, означает просто «наименование». Падеж Родительный (Genitive от genesis) – падеж «гонии»: выражает отношение к родителям, предкам, родство, сыновнее чувство. Он сообщает идею рождения и принадлежности: чей ты? чья вещь? – на этот вопрос отвечает и потому именуется и Posessive case (англ.). Падеж Дательный (Dative от dare = давать) предлагает дары, подарки, это падеж любви, милости и жертвы, благодарения… Падеж Винительный (Accusative от accusare = обвинять) означает, напротив, отношение противостояния, оппозиции, страстное отношение к «врагу», противнику как объекту моих усилий, работы. Ведь в процессе работы над предметом я полагаю его изначально плохим, сырым – «сырье» он лишь, и вот я преобразую его, воспитываю, веду