Читать книгу - "История литературы. Поэтика. Кино - Сергей Маркович Гандлевский"

[П.И.] Чагин [директор Гослитиздата] ей сказал, что книга [Ахматовой] не пропущена (вопреки уверениям Зелинского, говорившего с [Г.Ф.] Александровым)» (Там же. С. 505), но вскоре из московского отделения издательства прислали телеграмму о разрешении — возможно, в связи с этим Чуковскую вызвал Лежнев — «как здоровье [Ахматовой] и не следует ли переселить ее в Дом Академиков» (Там же. С. 507). В пришедшей из Москвы верстке было «[м]ногое вымарано. В частности — «Тринадцатый год»» (Там же. С. 515). 6 апреля 1943 года сборник был подписан к печати, а 2 июня Ахматова писала Н.И. Харджиеву: «Ах да, сейчас мне приходит в голову послать Вам мою книгу, которая вышла здесь. По-моему, ее главная (и единственная) прелесть заключается в том, что на ней нигде не означено место ее выхода. От этого у нее такой уютный вороватый вид. Зелинского я называю: «составитель меня» (ради Бога — это между нами) и Надя говорит, что это не моя острота, а Осипа. Может — быть!» Впоследствии составителю припоминали: «22.03.1949 г. [Н.С.] Тихонов <…> [: ] Зелинский был отцом восстановления ахматовщины в Ташкентскую эпоху» (Полян П., Нерлер П. [Полян П.]. Летописец (к 100-летию Павла Николаевича Лукницкого) // Русская литература. 2000. № 4. С. 186).

Ахматова и Зелинский изредка встречались. См., например, ее устный рассказ, «пластинку» со свойственными этому жанру хронологическими сдвигами и преувеличениями: «Однажды она была в Переделкине и встретилась на улице с критиком Зелинским, который попросил ее на минуту свернуть к его даче посмотреть на сына. «К калитке подошла молодая женщина с годовалым ангелом на руках: голубые глаза, золотые кудри и все прочее. Через двадцать лет, на улице в Ташкенте, Зелинский попросил на минуту свернуть к его дому посмотреть на сына. Было неудобно напоминать, что я с ним уже знакома. К калитке подошла молодая женщина с годовалым ангелом на руках: голубые глаза, золотые кудри. И женщина, и ангел были новые, но все вместе походило на дурной сон»»

(Найман А.Г. Рассказы о Анне Ахматовой. М., 1999. С. 235). По поводу этой истории сын К.Л. Зелинского Владимир Корнелиевич писал нам в 2011 г.: «.. тут оказались (по моему предположению) переплетены не два, а целых три эпизода с участием не двух, а трех «ангелов». Думаю, что вины Наймана здесь нет никакой, вся «байка», как Вы говорите, состоит из одних сдвигов в памяти Анны Андреевны. Во-первых, мой старший покойный брат Кай, родившийся в 1923 году в Петрограде, никогда в Переделкине не жил, как не жил там в те годы и мой отец, я вообще не уверен, что оно существовало в те годы в качестве писательского поселка. Во-вторых, я, родившийся через 20 лет в Ташкенте (в 8 месяцев меня увезли в Москву, и я с тех пор там никогда не был), ни тогда, ни потом не имел ни голубых глаз, ни золотых кудрей, что подтверждается фотографиями. Но их имел и отчасти продолжает иметь мой младший брат Александр, родившийся в 1949 году, он и провел свое детство в Переделкине (если быть точным, в Мичуринце), и, видимо, именно на него пригласил мой отец посмотреть Анну Андреевну, которая, вероятно, прогуливалась по нашему поселку (или посещала кого-то, возможно, Маргариту Алигер, которая была нашей соседкой), от Переделкина до Мичуринца приблизительно] 1,5 километра. Но проблема в том, что поселок наш возник только в 1954 году, когда мой брат уже был не совсем ангелом (ок[оло] 5 лет). Но вообще вся эта история очень в духе моего отца, хотя и все детали не сходятся. <…> Помню, что отец говорил, что сборник издан по его инициативе и что он как-то помог прожить А.А. в ташкентской эвакуации. Поскольку имя редактора было напечатано довольно крупным шрифтом, то А. А., встретив однажды на улице моего отца, сказала ему, смеясь: «Так кто же написал стихи, Зелинский или Ахматова?»».

18 августа 1943 года К.Л. Зелинский писал Ахматовой уже из Москвы: «Фадеев меня спрашивал о Вас и сказал, что если что понадобится с его стороны (пропуск) — он это сделает тотчас» (ЧерныхВ.А. Летопись жизни и творчества Анны Ахматовой, 1889–1966. М., 2008. С. 370).

В 1946 году он писал в обзорной статье (возможно, для заграницы): «… в подлинном единодушии советских поэтов, от Симонова до Пастернака, от Суркова до Ахматовой, от Жарова до Сельвинского, нашедших многообразный, но общий язык любви к нашей Родине, ненависти к немецким захватчикам <…> Война разбудила [и «спящую красавицу» русской поэзии,] способствовала разрешению затянувшегося на четверть века творческого кризиса Анны Ахматовой. Мы в ее строфах [хрустальной чистоты] узнали не только прежнего мастера, но увидели патриота нашей советской Родины, глубоко взволнованного бедой, обрушившейся на родной народ, услышали новый голос поэта, восхищенного и преклоняющегося перед подвигами и страданиями советского человека. В 1945 году и в «Знамени», и в ленинградских журналах опубликовала новый цикл стихов, самый лаконизм которых, скупая немногословность только подчеркивают сосредоточенность и возвышенность чувств поэта. Вспомним хотя бы «Мужество», опубликованное в свое время в «Правде». Или, вот стихотворение Ахматовой, в котором удивительно передано и благодарность к стране, приютившей поэта в дни эвакуации, и точно идущие оттуда и лиризм юга, и благословение самой жизни:

Все опять возвратится ко мне:

Раскаленная ночь и томленье

(Словно Азия бредит во сне),

Халимы соловьиное пенье,

И библейских нарциссов цветенье,

И незримое благословенье

Ветерком шелестнет по стране» (Зелинский К. Лирические стихи в 1945 году (варианты), у марта 1946 г. Машинопись с правкой: РГАЛИ. Ф. 1604. On. 1. Ед. хр. 64. Л. з, 9). Не увидевший света этот обзор тем не менее был вменен ему в вину по месту работы после августовского постановления ЦК — см. резюме доклада замдиректора ИМЛИ В.Я. Кирпотина и прений по нему: «Резкой критике подверглись работы старшего научного сотрудника К.Л. Зелинского, который на научных сессиях в стенах Института и в своих статьях в журналах пропагандировал безыдейную лирику А. Ахматовой, противопоставлял субъективную, оторванную от нашей советской действительности поэзию Б. Пастернака творчеству ведущих советских поэтов, поэзии Маяковского. К.Л. Зелинский утверждал, что теперь уже не нужно бороться за боевую партийную поэзию, поэзию — слугу народа, и предоставлял таким образом свободу аполитичной, слащавой, демобилизующей лирике» (Обсуждение постановления ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград» // Известия АН СССР. Отделение литературы и языка. 1946. Т. V. Вып. 6. С. 522). Ср.: «Партийное постановление имело главным объектом критики Ахматову и Зощенко и впрямую