Читать книгу - "Железная стена. Израиль и арабский мир - Avi Shlaim"

Глава 12.

Stonewalling

(1988-1992)

Всеобщие выборы 1 ноября 1988 года проходили в тени интифады. Одним из последствий интифады стало привлечение внимания к таким фундаментальным вопросам государственной важности, как безопасность, мир и будущее оккупированных территорий. В предвыборной кампании "Альянса труда" мир стал центральной темой. Шимон Перес говорил о Лондонском соглашении, об иорданском варианте, о международной конференции. Его целью было убедить избирателей в том, что он может вести переговоры об урегулировании, которое обеспечит мир без ущерба для безопасности Израиля. Он проводил четкое различие между своим видением будущего и видением своих политических оппонентов. Однако интифада сделала вопрос безопасности ключевым и укрепила позиции правых партий, выступавших за политику "железного кулака" по восстановлению законности и порядка на территориях. Политики Ликуда осуждали лейбористов как за мягкий подход к интифаде, так и за готовность разрешить арабо-израильский конфликт путем обмена территории на мир.

Манифест Ликуда подчеркивает пропасть между двумя партиями в вопросе о будущем территорий. "Право еврейского народа на Эрец-Исраэль, - говорится в манифесте, - является вечным и неоспоримым и связано с нашим правом на безопасность и мир. Государство Израиль имеет право и претендует на суверенитет над Иудеей и Самарией и районом Газы. Со временем Израиль будет ссылаться на это право и стремиться к его реализации. Любой план, предусматривающий передачу части западной Эрец-Исраэль под иностранное управление, как это предлагает "Лейбористский блок", отрицает наше право на эту страну". В ходе предвыборной кампании Ицхак Шамир постоянно повторял, что интифада касается не территории, а самого существования Израиля и что подавление интифады является для Израиля вопросом жизни и смерти.

Выборы не принесли явной победы ни Ликуду, ни Альянсу, хотя Ликуд получил на одно место больше, чем Альянс. Представительство "Ликуда" в Кнессете сократилось с 41 до 40, а "Альянса" - с 44 до 39. Обе партии уступили места более мелким и идеологически определенным партиям, находящимся в крайне правой и левой частях политического спектра Израиля. Пятнадцать партий получили достаточное количество голосов, чтобы получить представительство в Кнессете. Крайне правыми были три партии: Техия (Возрождение), возглавляемая профессором Ювалем Нееманом, которая получила 3 места; Цомет (Перекресток), отколовшаяся от Техии группа во главе с бывшим начальником Генштаба Рафаэлем Эйтаном, которая получила 2 места; и Моледет (Родина), новая партия во главе с бывшим генералом Рехавамом Зеэви, призывающая к массовому изгнанию палестинцев и также получившая 2 места. Крайне левая партия "Новый коммунистический список" получила 4 места, а "Прогрессивный список" - одно место. Особенно хорошо выступили религиозные партии, увеличившие свое представительство с 12 до 18 мест и ставшие, таким образом, держателями противовеса в новом Кнессете.

Президент Хаим Герцог призвал Шамира, как лидера крупнейшей партии, сформировать правительство и рекомендовал создать еще одно правительство национального единства. Шамир попытался, но не смог сформировать узкое правительство с религиозными партиями. После 52 дней переговоров "Ликуд" и "Альянс" достигли соглашения о создании правительства национального единства. Однако на этот раз ротация не проводилась: Шамир будет премьер-министром в течение всего четырехлетнего срока полномочий правительства. Перес отказался от поста министра иностранных дел и стал вице-премьером и министром финансов. Ицхак Рабин сохранил за собой пост министра обороны. Моше Аренс был назначен министром иностранных дел, Давид Леви - заместителем премьер-министра и министром жилищного строительства, а Ариэль Шарон - министром торговли и промышленности. Коалиционное соглашение было похоже на соглашение 1984 г., поскольку требовало согласия обеих сторон по спорным вопросам политики, таким как территориальный компромисс и условия мирного процесса. Однако в этой коалиции "Альянс" был явно младшим партнером.

Загадка Ицхака Шамира

Для Ицхака Шамира это был пик его политического могущества. Своим первым сроком на посту премьер-министра он был обязан внезапному решению Менахема Бегина уйти из общественной жизни. Во время второго срока власть Шамира была сильно ограничена, а его стиль сужен соглашением о ротации с Пересом. Теперь же, впервые, он был почти хозяином в собственном доме. Однако, несмотря на свою заметность в общественной жизни на протяжении 1980-х годов, Шамир оставался чем-то вроде загадки. Двадцать лет в подполье, когда он был членом "Иргуна", руководителем "банды Штерна", а с 1956 по 1965 год - сотрудником Моссада, помогли Шамиру стать необщительным, скрытным и очень подозрительным человеком. Потеря семьи в нацистском Холокосте стала еще одним формирующим опытом, который мог только укрепить его суровый, гоббсовский взгляд на мир. Хотя он редко упоминал о Холокосте в своих публичных выступлениях, этот опыт отпечатался в его психике и наложил отпечаток на его отношение к другому великому противнику своего народа - арабам. В монохромной картине мира Шамира "арабы" представали как монолитный и непримиримый враг, стремящийся уничтожить государство Израиль и сбросить евреев в море. Неверие в мир и отказ платить за него какую-либо конкретную цену были неотъемлемой частью этого глубоко укоренившегося представления о враждебном мире, плохих арабах и постоянной опасности. Амос Элон дал такую характеристику Шамиру:

Он немногословен и немногословен, но когда он говорит о земле, о Родине своим скрежещущим басовым голосом, глубокий, почти вагнеровский звук резонирует в его небольшом теле. Его непритязательная фигура, невысокая, мускулистая и коренастая, в сочетании с парой жестких серых глаз производит впечатление бычьей решимости, упорства и целеустремленности.

Политологи в Израиле и за рубежом давно рассуждают о сложной структуре личности Шамира. Одни видели в нем страшного упростителя. Другие считали его твердолобым реалистом и проницательным знатоком сложившегося соотношения сил. Одно из объяснений загадки Шамира, получившее широкое распространение среди американских евреев, гласит, что он был жестким торгашом, но при этом искренне заинтересованным в мире и поэтому идеально подходил для того, чтобы представлять Израиль на переговорах с арабами. Безупречные националистические качества Шамира, как утверждалось, станут его главным преимуществом в переговорах по урегулированию с арабами