Читать книгу - "Лачуга должника и другие сказки для умных - Вадим Сергеевич Шефнер"

class="p1">– Пока что она никуда не носила своих произведений. Она накапливает их, чтобы сразу начать наступление на редакции широким фронтом. Но теперь она, кажется, готова к действиям.

Расставаясь с Ботаником, я от души поздравил его с избавлением от опасности и подумал: «Мужайтесь, редактора, заведующие отделами и литконсультанты! Грядет ваш час!»

В месяцы, когда река свободна ото льда, я частенько навещаю Трамваича. Он уже на пенсии. Добрый старик и его супруга Серафима Егоровна – уютная, молчаливая старушка – угощают меня чаем с домашним печеньем. За чаепитием я, чтобы сделать приятное Трамваичу, завожу речь о нашем совместном пребывании в больнице. Это самый яркий период в его небогатой событиями жизни, и он с удовольствием вспоминает все перипетии нашего тогдашнего бытия. Он по-прежнему убежденный правоножник и с добродушной усмешкой отзывается о наших соперниках из соседней палаты.

Потолковав о прошлом, я будто невзначай предлагаю:

– А не пройтись ли нам вниз по Невке?

– И то неплохо, – отвечает Трамваич. – Почему бы и не пройтись в хорошей компании.

Он не спеша снимает домашние туфли и надевает подержанные, но еще вполне доброкачественные валенки – он приобрел их в комиссионке специально для водохождения: последние годы его донимает ревматизм. Затем, взяв палку с медным наконечником, накинув на плечи брезентовый плащ, он выходит со мной из дома.

Невка здесь не одета в гранит; по пологому, поросшему травой спуску мы сходим на воду и, дойдя до середины реки, держим путь к устью. Под мостом мы закуриваем: он – «Беломор», я – «Аиду». Над нами глухо, как дальний гром, проходят грузовики.

Выйдя из пролета, Трамваич ускоряет шаг. Теперь он идет впереди, я – следом за ним. Порой, споткнувшись о волну, он что-то ворчит себе под нос и все набирает и набирает ход. Я еле поспеваю. Палка его глухо постукивает о воду, полы брезентового плаща развеваются, как паруса. Он кажется высоким, сильным, молодым. Река становится все шире и шире, и берега уже еле видны. На душе у меня становится все светлее и светлее – где вы, печали мои? Нет вас!

1972

Дядя с большой буквы, или Великая пауза

1. Преамбула

Уважаемые земляне и землянки!

Близится 2051 год, а ученые мужи, нагромождая одну теорию на другую, все еще спорят о причинах, вызвавших Великую Паузу, – и все впустую. Что касается широкой публики, то ей до ВП как до лампочки. Ведь это случилось давно, в последней четверти минувшего XX века… Конечно, дату ВП вы все знаете – по учебникам, по произведениям писателей того времени, а некоторые – и по личным впечатлениям. Знаете вы, и в чем заключалась суть ВП. Но суть эта, потрясшая тогдашние людские умы, людей XXI века уже не волнует. Двигатели внутреннего сгорания давно канули в минувшее, автомобили можно увидеть только в музеях и исторических фильмах, по дорогам из искусственного льда мчатся бездымные и беззвучные альфатобусы, корабли с альфамашинными установками бороздят океаны, альфалайнеры земного и космического назначения взмывают в небесную высь…

Старушка-нефть давно утратила свое значение как горючее, давно стала сырьем для промышленности, однако и оттуда ее вытесняют новейшие сырьевые материалы. Но не так было в дни моей молодости…

Вот об этих-то днях я и поведаю вам, дорогие земляне и землянки. И дело тут не лично во мне, а в том, что я один на всей Земле знаю, почему случилась Великая Пауза.

А вы, ученые мужи, пеплом посыпьте головушки свои! В день опубликования моего сообщения все ваши теории о ВП лопнут, как мыльные пузыри, и останетесь вы у разбитых корыт! Жаль мне вас, уважаемые собратья (я ведь тоже ученый!), – но Истина мне всего дороже. Дядя мой, скончавшийся по причине глубокой старости в 2021 году, дал мне указание помалкивать об этом деле и держать язык за зубами тридцать лет подряд. Но завтра истекает срок хранения тайны! Истекает срок держания языка за зубами!

2. Я и окружающие

Взяв быка за рога, начну с самого себя. Это мне нужно для плавного хода повествования, то есть чтоб не сбиться. Ведь я, учтите это, – не писатель. Я – непризнанный ученый-любитель. Одновременно я уже много десятилетий курирую ларек при одной ленинградской бане. Как известно, многие граждане, несмотря на весь комфорт, дарованный им XXI веком, любят, как в старину, попариться в баньке. Когда-то я продавал им мыло, веники и мочалки, но с той поры, как отменили деньги, я им это все вручаю бесплатно. А иногда я собственноножно иду в предбанник и собственноручно раздаю мужчинам эти банные принадлежности. Такой личный контакт дает мне возможность задавать им вопросы по ВОПРОСНИКУ, составленному моим покойным гениальным Дядей. К сожалению, директор бани строго-настрого воспретил мне заходить с ВОПРОСНИКОМ в женское отделение – он не понимает, какой удар он наносит науке! Этот директор – мой личный враг. Он говорит, что чуть ли не полвека тому назад мне следовало уйти «на отдых», и каждое десятилетие вывешивает приказ о моем отчислении. Но, пока я жив, я не покину своего банно-научного поста!

Однако вернусь в минувший век. Я, Виктор Электронович Незверев, родился в Ленинграде в 1963 году. И мать, и отец были геологами. Когда я достиг школьного возраста, родители мои, уезжая на все лето «в поле», заимели привычку «подкидывать» меня Дяде и тете, которые жили в нашем же доме, только по другой лестнице. И Дядя, и Эллада Васильевна (тетя) относились ко мне превосходно, и, когда наступал у них отпуск, увозили с собой куда-нибудь на дачу. А затем, на подходе к пенсионному возрасту, Дядя откупил половину старенького каменного домика в поселке Новые Пеньки – это километрах в ста от Ленинграда. Продал ему эту половину человек, от которого ушла молодая жена, сотрудница одного НИИ, специалистка по нефти (читатель, запомни это обстоятельство!). Дядя в то время был в крупном выигрыше: он угадал шесть цифр в спортлото. Он говорил, что сам скалькулировал свою удачу и вывел формулу выигрыша. Но мир не без злых языков, и некоторые люди имели наглость утверждать, что выигрыш произошел по формуле «дуракам – счастье». А домик этот понравился Дяде тем, что стоял на краю поселка, далеко от дороги. Дядя терпеть не мог шума, в особенности автомобильного и мотоциклетного. Устраивало его и то, что домик не деревянный: каменная кладка более подходит для укрепления на ней мемориальной доски. Несмотря на всю свою скромность, Дядя законно полагал, что