Читать книгу - "Первопонятия. Ключи к культурному коду - Михаил Наумович Эпштейн"

сплетня и эволюция языка» на большом полевом материале изучения приматов выдвигается гипотеза, что даже речь происходит от обрядов чистки, которая выполняет функцию скрепления социальных групп. Бабуины и шимпанзе живут группами по 50–55 особей и посвящают чистке одну пятую своего времени, но люди живут в еще более крупных коллективах. Даже если ограничить состав ближайшей социальной группы (на производстве, в армии и т. п.) размером 150 человек, для осуществления взаимной чистки каждому понадобилось бы 40 % времени, что практически неосуществимо. По мере того как группы разрастаются, непосредственный физический контакт между их членами становится невозможен – и уступает место «сплетне». Сплетня – это чистка языком, уже не в его осязательном, а произносительном качестве. Язык позволяет общаться одновременно многим со многими и облегчает установление и поддержание социальных контактов в большой группе. Члены группы обсуждают друг друга: кто хороший, кто плохой, кто с кем дружит и т. д. Язык – это способ «пeрeмывать косточки» ближним, «дешевая и сверхэффективная форма груминга»[428].

Культура часто определяется как многоуровневaя система языка, на котором человечество общается само с собой (внебиологический способ автокоммуникации человеческого рода). Но оказывается, что культура имеет отношение не только к языку как системе знаков, но и к языку как органу в ротовой полости. Как показывают современные исследования в области этологии и зоосемиотики, далеко не случайно, что один и тот же орган служит орудием груминга – и орудием символической артикуляции.

«…Процесс очищения сам вознаграждает себя, поскольку производит некоторую стимуляцию или усиление»[429]. Вот эта самовознаграждающая функция чистки и есть аналог или прафеномен всех культурных процессов, в ходе которых человек пропускает весь окружающий мир через набор фильтров – гигиенических, информационных и др. Знаменательно, что в русском языке само понятие «чистого» этимологически родственно понятию «цедить» – пропускать через фильтр. «Чистый» – страдательное причастие от «цедить»: «цедтый», то есть «процеженный»[430].

Культура как фильтрация. Семь уровней очищения

Состояние человека в культуре хорошо передается словами Ницше: «…крайняя чистота в отношении себя есть предварительное условие моего существования, я погибаю в нечистых условиях, – я как бы плаваю, купаюсь и плескаюсь постоянно в светлой воде или в каком-нибудь другом совершенно прозрачном и блестящем элементе»[431]. Этим прозрачным и блестящим элементом, которым омывает себя человек, не обязательно должна быть вода. Это может быть система общественных ритуалов, законы логики, правила нравственности… Важно лишь, чтобы этот элемент уносил с собой хаос, продукты распада. Феномен человека и построенной им цивилизации возможен потому, что животное чистит себя, но именно продолжая чистить себя, человек перестает быть животным.

«Фильтр» – одно из важных понятий современной культурологии. Культура есть система границ, каждая из которых наделена своей избирательной и пропускной способностью: отделять «свое» от «чужого». Культура как целое предстает, в семиотических терминах, как многослойная система фильтров – гигиенических, этических, ритуальных, информационных, многократно очищающих внутреннее пространство культуры от внешнего хаоса, «грязи» и «шумов» окружающего мира. Приведу высказывание Юрия Лотмана:

Функция любой границы или фильтра (от мембраны живой клетки до биосферы, которая, согласно Вернадскому, есть подобие мембраны, покрывающей нашу планету, и до границы семиосферы) состоит в том, чтобы контролировать, отфильтровывать и приспособлять внешнее к внутреннему. Эта инвариантная функция реализуется по-разному на разных уровнях. На уровне семиосферы она предполагает отделение «своего собственного» от «чьего-то чужого», фильтрацию того, что приходит снаружи и трактуется как текст на чужом языке, и перевод этого текста на свой собственный язык. Таким образом, внешнее пространство структурируется[432].

Характерно, что Лотман ссылается на Вернадского, само понятие «семиосферы» строит по образцу биосферы и находит аналог семиотической границы, как основополагающего фактора культуры, в клеточной мембране. Но если такое уподобление текста первичной клетке по-своему закономерно, то тем более целесообразно сравнивать те фильтры, которые используются в человеческой культуре и в поведении животных, поскольку здесь обнаруживается возможность уже не просто аналогии, но какой-то более существенной – генетической или даже исторической – связи. Не есть ли культура – ряд повышающихся уровней груминга, индивидуального и коллективного, то есть процесс непрерывной фильтрации, идущий от уровня физической гигиены до религиозных законодательств? Все разнообразные сферы культуры, включая науку, искусство, этику, оказываются фильтрами, осуществляющими самоочищение человека и человечества.

Можно условно выделить семь основных фильтров – этапов поступательного развития «очистительного» инстинкта. Одновременно это этапы выделения человека из природы: гигиенический, экономический, социальный, эстетический, этический, интеллектуальный и религиозный.

Гигиена – это чистота тела ради здоровья самого тела, самосохранения биологической особи. На этой стадии инстинкт действует как у животных, так и у человека, хотя у человека несравненно усложняется система искусственных фильтров, обеспечивающих чистоту организма: сюда включаются практически все изделия легкой, пищевой и фармацевтической промышленности. Особенно важна система диетических предписаний, включающая разделение всей пищи на «полезную» и «вредную», «чистую» и «нечистую», «кошерную» и «некошерную».

Второй фильтр, отделяющий свое от не-своего, – экономический: чувство собственности и система относящихся к ней прав и обязанностей. Любопытно, что во французском языке слово «propre» означает «собственный» – и одновременно «чистый», «опрятный», «чистоплотный». Инстинкт собственности – это сдвиг инстинкта чистоты за физиологическую границу. Собственность – это чистота нашего пребывания уже за пределом своего тела, в «своих» вещах, очерчивающих внешнюю границу нашего «я». Отсутствие собственности, общая собственность, присвоение чужой собственности – признак или причина нечистоплотности, и, наоборот, щепетильность, скрупулезность, аккуратность – качества хорошего собственника. По этологическим данным, у детей в два-три года чувство собственности вполне развито, причем самым важным является не размер собственности, а четкость и ясность ее границ. Этот же фильтр определяет проведение территориальных, государственных границ, через которые иностранное «процеживается» по определенным правилам (виза, таможня). Если правила гигиены определяют здоровье тела, то права собственности – здоровье общественного организма.

Третий фильтр – социальный, сословный, разделяющий разные классы и касты общества на основе чистоты крови или образа жизни. Например, касты в индийском обществе разделяются по признаку чистоты и нечистоты, так что представители низших каст занимаются «грязным» промыслом – стирают белье, обмывают трупы – и сами являются неприкасаемыми для высших каст, которым запрещено заниматься физическим трудом. В аристократических обществах «чистота породы» отделяет дворянство от плебса. Разделение «физического» и «умственного» труда, «синих» и «белых» воротничков также проходит преимущественно по линии «грязного – чистого».

Четвертый фильтр, где чистота уже не подчиняется физиологическим или утилитарным критериям, – это эстетика: чистота ради самой чистоты. Эстетическое, по Гегелю, – это идея, достигшая наиболее совершенного чувственного воплощения, следовательно наиболее очищенная от чуждых материальных вкраплений, нарушающих идею данного рода или вида. Быть красивым