Читать книгу - "Священная тайна Церкви. Введение в историю и проблематику имяславских споров - Митрополит Иларион"

class="p1">28 июня, накануне праздника святых первоверховных апостолов Петра и Павла, архиепископ Никон заявил о своем желании отслужить в монастыре Литургию. Однако во время всенощного бдения игумен Мисаил информировал Никона о том, что ризничий иеромонах Понтий не отдает ключи от ризницы. Никон сообщил об этом консулу, и тот распорядился, «чтобы судовой механик немедленно отпер замок отмычками». В два часа ночи архиепископа, отдыхавшего в архиерейских покоях Пантелеимонова монастыря, разбудили и передали письмо от консула: в осторожных выражениях консул предлагал Никону покинуть монастырь, не дожидаясь Литургии, так как в храме имяславцы готовят скандал. «Пришлось послушать доброго совета, — пишет архиепископ Никон, — чтобы избежать оскорбления храма Божия забывшими и совесть, и долг свой монахами. Это я и сделал: сказавшись больным, отказался от служения»[1573]. «Донец» вновь стал убежищем для непопулярного иерарха.

Трапеза в Свято-Пантелеимоновом монастыре

30 июня архиепископ Никон обратился к инокам-келлиотам с письмом, в котором предложил им со 2 по 4 июля совершить пост, а затем к 5 июля прибыть в Пантелеймонов монастырь для празднования памяти преподобных Афанасия Афонского и Сергия Радонежского и для совершения «молитвы о вразумлении заблудших и водворении церковного мира»[1574]. Однако «заблудшие» были вразумлены иным образом, и церковный мир был водворен еще до того, как иноки-келлиоты вознесли об этом свои молитвы. К 5 июля, когда келлиоты прибыли в Пантелеймонов монастырь, обитель была уже очищена от «заблудших».

Внутренний вид Свято-Панте/1еилюнова монастыря.

Фото 1980-х годов

Вот как происходило «водворение церковного мира» в русских афонских обителях. 3 июля в Пантелеймонов монастырь прибыл пароход «Херсон»[1575], на который при помощи солдат 6-й роты 50-го Белостокского полка погрузили отчаянно сопротивлявшихся монахов-имяславцев общим числом 418 для вывоза с Афона[1576]. 6–8 июля пароход забрал 183 монахов из Андреевского скита: в отличие от иноков монастыря святого Пантелеймона, имяславцы Андреевского скита не оказали никакого сопротивления солдатам (которых в Андреевский скит было пригнано два взвода)[1577]. Таким образом, всего на пароходе «Херсон» вывезен с Афона 621 монах[1578].

8 июля в Андреевский скит вернулся игумен Иероним и с ним 52 монаха; в скиту их встретили 156 иноков, оставшихся там после вывоза имяславцев. Игумена Иеронима «облекли в мантию, возложили на перси архимандритский крест и орден св. Анны 2-ой степени»[1579]. А спустя три месяца, 14 октября, золотых крестов и почетных грамот от Вселенского Патриарха «в ознаменования благополучного избавления святой Афонской Горы от ереси имябожничества» удостоились игумен Пантелеимонова монастыря архимандрит Мисаил и наместник монастыря иеромонах Иакинф[1580].

В своем докладе Синоду архиепископ Никон так описывал выдворение имяславцев Пантелеимонова монастыря с Афона:

3-го июля состоялось наконец столь нашумевшее в иудейской печати изъятие из монастыря вождей и наиболее упорных сторонников смуты. Я, конечно, не принимал никакого участия в этом воздействии государственной власти: все средства увещания были истощены, и я оставался на «Донце» <…> Часа в три пополудни консул, командир лодки и все наличные военные чины отправились в монастырь <…> Все входы и выходы были заняты солдатами, оставлен лишь один выход — на лестницу, ведущую к порту и пристани <…> Почти три часа увещевали «имяславцев» добровольно идти на пароход: успеха не было. По-видимому, им хотелось вызвать кровопролитие, дабы приобрести славу мучеников; в то же время они, конечно, были уверены, что кровопролитие допущено не будет ни в каком случае, и вот, чтобы поиздеваться над правительственной властью и оттянуть время, они упорно противились: пели, молились, клали поклоны. Вообще, кощунственное отношение к святыне и молитве проявлялось в целях демонстративных постоянно: иконами защищались, пением отвлекали внимание, с пением потом плыли на лодке на «Херсон». Наконец, рожок заиграл «стрелять». Это было сигналом для открытия кранов водопровода. Вместо выстрелов пущены в ход пожарные трубы. Понятно, при этом не обошлось без царапин у тех, кто старался защитить себя от сильной струи воды доскою или иконою. Только тогда упорствующие бросились бежать. Их направляли на «Херсон». «Раненых», то есть оцарапанных, оказалось около 25 человек, которым раны были перевязаны нашим судовым врачом, а через два-три дня повязки были уже сняты[1581].

У членов Синода, которым были адресованы эти строки, могло бы возникнуть недоумение относительно того, каким образом возможно «поцарапаться» о струю воды. Характерна и обмолвка Никона: «вместо выстрелов пущены в ход пожарные трубы» (иными словами, можно было имяславцев и расстрелять, но решили лишь окатить их водой[1582]). Из доклада архиепископа, однако, Синод не мог узнать об истинных масштабах драмы, развернувшейся на Афоне 3 июля 1913 года. Приведем некоторые наиболее красноречивые свидетельства:

Безоружных, совершавших церковное служение иноков подвергли неслыханному истязанию — их в продолжение целого часа окатывали в упор из двух шлангов сильнейшей струей холодной горной воды, сбивая с ног, поражая <…> сильнейшими ударами лицо и тело <…> Для насильственного вывоза были поставлены два пулемета: из солдат выбирали охотников «бить монахов» <…> Наконец, полупьяных и осатаневших солдат бросили на безоружных иноков по команде «Бей штыками и прикладами!» <…> Били беспощадно!.. Хватали за волосы и бросали оземь!.. Били на полу и ногами. Сбрасывали по мокрым лестницам с четвертого этажа!.. Было 46 раненых с колотыми, резаными <…> ранами, которых зарегистрировал судовой врач на «Херсоне» <…> Без чувств скатывались многие иноки с лестниц <…> Совершенно потерявших чувство и убитых оттаскивали в просфорню. В ту же ночь, как утверждают очевидцы, было похоронено четверо убитых[1583].

Приведем еще одно свидетельство, принадлежащее группе монахов-имяславцев, которые дали показания после изгнания со Святой Горы и прибытия в Одессу:

Когда все было приготовлено для поливки и к бою, к исповедникам подошел консул Шебунин с всей свитой, и командир «Донца» закричал на исповедников: «Выходите, черти, добровольно; если же не выйдете, то увидите, свиньи, что я с вами сделаю. Вот даю вам полчаса времени» <…> Раздалась команда, на исповедников полилась из двух пожарных кранов сильного напора холодная вода: из одного в упор по коридору, а из другого снизу. Лили долго и усердно целый час 5 минут[1584], но иноки, защищая свои лица святыми иконами и крестами, продолжали стоять неподвижно, хотя и тряслись от холода всем телом; при этом непрестанно взывали ко Господу: «Господе Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас! Пресвятая Богородица, спаси нас! Святый великомучениче Пантелеймоне, моли Бога о нас!