Читать книгу - "Мифы майя. От жертвоприношений и священного какао до книги «Пополь-Вух» и подземного царства Шибальбы - Галина Гавриловна Ершова"

Таким образом, различные по своему происхождению индейские эсхатологические мифы, отражающие древние календарно-астрономические знания майя, вместе с европейской милленаристской традицией и стали основой для нового, вполне современного мифа о конце света в 2012 году.

Знаменитый владыка Болон-Йокте, о котором вспомнили в связи с «концом света 2012». На самом деле речь идет о планете Марс в его синодическом периоде. Дрезденский кодекс, с. 39.

SLUB Dresden, Mscr. Dresd. R. 310 (Public Domain Mark 1.0)

Впрочем, в древней Америке «конец света» был не только и не столько вселенским. Рождение и разрушение мира как бы переживались каждый год, привязанные к двум солнцестояниям и двум равноденствиям. Согласно одной из наиболее древних традиций майя, солнечный год заканчивался и начинался в зимнее солнцестояние. В каждой общине заново разжигался огонь и изготовлялись новые предметы обихода, затем следовали месяцы бурной хозяйственной деятельности, начиная с подготовки полей, посева кукурузы и заканчивая сбором урожая. Последний из 18 месяцев по 20 дней так и именовался – Шуль, то есть «конец». После него и наступал «конец света» – пять дней без названия. Наступало время духов. Людям не рекомендовалось выходить из дома, запрещалось работать, мыться и причесываться, кроме того, следовало избавиться ото всех старых вещей. Разрешалось лишь жечь копал и делать подношения богам. Именно эти пять дней без имени нашли свое отражение в мифах в качестве некого правила, которое невозможно нарушить.

По всей видимости, «конец света» у индейцев майя вовсе не подразумевал полного конца, а лишь был предпосылкой для возникновения новой эпохи или жизни. Циклы жизни и смерти мира воспринимаются человеком как некие временные отрезки, формирующие циклы высшего порядка. Однако важно помнить, что базовой единицей всех этих величин является самый древний, биологический суточный цикл человека, в котором пробуждение с восходом солнца переживается как рождение, а засыпание – как смерть. И мифы повествуют именно о нем. Сновидения же считаются странствиями души по потустороннему миру.

КАК К НАМ ПРИХОДЯТ МИФЫ МАЙЯ

Мифы майя и других индейских народов вошли в мировую культуру после начала великих географических открытий XV–XVII вв., когда европейцы стали захватывать Американский континент.

В начале XIX в. положение стало меняться: после упорной борьбы страны Латинской Америки обрели независимость. Мексика получила ее в 1821 г., тогда же ее добиваются и страны Центральной Америки, входившие во времена колонии в генерал-капитанство Гватемала. С образованием молодых самостоятельных государств начался процесс формирования наций и, как следствие, национальных культур. Он не мог обойтись без формирования новых общенациональных идеалов у молодежи, что неизбежно привело к созданию национальных литератур. Особое значение придавалось литературе для детей, куда и относят обычно мифы и легенды. Основоположниками детских литератур становились, как правило, политики, бывшие одновременно педагогами-просветителями. Следует заметить, что их собственные произведения всегда отличались излишней дидактичностью и сильной религиозной направленностью и потому популярностью не пользовались.

В Мексике национальная литература для детей появилась одной из первых на континенте благодаря тому, что правительство традиционно ориентировалось на слияние индейской и испанской культур. Совершенно иначе дело обстояло в странах Центральной Америки. Здесь, особенно в Гватемале, до сих пор сохраняется культурное обособление многочисленных индейцев и малочисленных креолов. Творчество центральноамериканских авторов, как правило, удовлетворяло запросы испаноязычного меньшинства и развивалось, ориентируясь на европейские образцы. Главным образом, это были основанные на упрощенных мифах сказки, в которых в то время обыкновенно совмещались чисто европейские сюжеты и правила морали с местным колоритом, как, например, в сказке «Хуан-Туль Злодей» или узнаваемом с полуслова эзоповском сюжете в притче «Цикада и муравей».

Чуть позже возникают и так называемые «авторские» индейские сказки. Литераторы, столкнувшись с необходимостью интерпретировать абсолютно чуждую им культуру, пытались из разрозненных отрывков и малопонятных версий мифов составить более или менее вразумительный, с их точки зрения, текст.

В XIX в. возникло такое движение, как костумбризм. Литераторы-креолы собирались и записывали со слов индейцев-информаторов различные предания, обрабатывали их и публиковали. Индейское и креольское фольклорное наследие нередко служило источником вдохновения в творчестве профессиональных литераторов, например гватемальского писателя Карлоса Самойоа Чинчильи, создавшего целый цикл легенд и мифов под названием «Матушка Мильпа».

Индейское мировосприятие создало и другого гватемальского писателя, наполовину майя, уже упоминавшегося основоположника магического реализма и лауреата Нобелевской премии Мигеля Анхеля Астуриаса.

К магическому реализму относятся многочисленные повторяющиеся мифы и рассказы об оборотнях – нагуалях. Зачастую они сродни такому жанру, как былички – это подлинные, по мнению рассказчика, истории, которые приключаются с обычными соседями и родственниками, иногда при появлении незнакомого персонажа, и не имеют никакого объяснения с точки зрения общепринятой научной картины мира. Однако сюжет следует канонам некой «иной» картины, которая всем известна, но обычно официально не признается. Именно полное отсутствие рациональной интерпретации позволяет отнести эти странные истории к традиционным «мифам». Впрочем, если быть точным, они воспроизводят действия обычного человека, оказавшегося вдруг в некоем «чудном» пространстве. Тем не менее именно эта культурная реальность и стала отличительной чертой современной латиноамериканской литературы, получив название «магического реализма».

Кстати, тот же принцип еще в XIX веке использовал в своих повестях замечательный писатель В. Ф. Одоевский применительно к чудесному миру «иной реальности», в которой живут народы русского Севера. Одно из универсальных правил «иной» реальности – ее неистребимая живучесть: ее понимает и воспринимает большинство, несмотря на самый въедливый скептицизм любого современного общества.

Множество сказок, возникших за последние пять веков, тесно связаны с европейской традицией. И если в индейских версиях мы постоянно встречаем в качестве носителей мудрости жрецов, богов Хунабку, Хуракана, прародителей Ишпиакок и Ишмукане, владык Солнца и Луны, то главными героями, решающими нравственные проблемы, в христианизированных версиях становятся Христос, Пресвятая Дева, Господь Бог, священник и дьявол. Примечательно, что священник – часто персонаж отрицательный и нередко порочный, в отличие от мудрого индейского жреца. Тогда как дьявол иногда предстает вершителем правосудия, поскольку индейцы отождествляют его со своими древними богами, которых запретили католические священники.

Книги, или кодексы, майя представляли сложенный гармошкой длинный лист «индейской» бумаги из коры фикуса. Растягиваясь, эта полоса собой напоминала змея. Бумага покрывалась грунтом, поверх которого наносились тексты и рисунки. Из огромного количества книг майя до наших дней сохранились лишь три.

Фото К. Ямашевой

В XX в. появились этнографы, и они также записывали индейские мифы. Но между ними и носителями информации всегда стоял барьер недоверия, за которым тщательно прятались «сакральные» знания. Особая заслуга принадлежит фольклористу Антонио Медис Больо, собравшему множество замечательных сказок, легенд и мифов мексиканских индейцев. Сейчас формируется особый слой интеллектуалов из индейской среды, которые также записывают предания своего народа, не искажая их, в отличие от костумбристов, литературной обработкой. В