Читать книгу - "Мой друг убил Кеннеди? История Ли Харви Освальда - Эрнст Петрович Титовец"

Впереди у него была зима, которую нужно было пережить. Для него, южанина, холод был постоянной помехой. Сидя в своем теплом гостиничном номере, Освальд воздал должное окнам с двойным остеклением, повсеместно здесь распространенным.

Глава 4. Освальд поступает на работу

О, пошлите нам человека,

который поет на своей работе.

Томас Карлайл

13 января 1960 года

В этот день рабочие цеха новых разработок Минского радиозавода видели, как секретарь цеховой партийной организации товарищ Лебизен привел новичка – молодого человека с военной выправкой. Скорее всего, это был его очередной подмастерье. Лебизен, грузный мужчина лет сорока, весельчак, мастер с большим опытом работы, посвятил многих молодых рабочих в свою профессию.

Лебизен направился к верстаку у окна, которое выходило на приземистое фабричное здание и узкий переулок. Открывавшийся из окна вид был хорошо знаком многим, кто начинал здесь свою трудовую биографию. В течение всего срока обучения у нового ученика будет достаточно времени, чтобы досконально изучить вид на задний двор фабрики.

Мастер тщательно закрепил в тисках отливку и начал методично обрабатывать ее. Он, казалось, не спешил, но работа спорилась, и конечный результат был идеальным. Молодой человек стоял рядом и наблюдал. Время от времени Лебизен что-то говорил и указывал на инструмент, чтобы молодой человек передал его. В своем общении с новичком мастер, казалось, больше полагался на жесты, чем на слова.

Прозвучал сигнал к обеденному перерыву. Перед тем как покинуть цех, Лебизен коротко переговорил с парой рабочих, членами партии, кивая в сторону новенького. По цеху пронесся слух, что новый рабочий – американец по имени Алик Освальд. На самом деле в документах в отделе кадров его имя было дано как Ли. Оно казалось странным, похожим на китайское. Кто-то предложил имя Алик. Американец не возражал. Оно давало ему новую идентичность в этом незнакомом мире.

На заводе еще никогда не было американцев, и Освальд привлекал всеобщее внимание. Изначально возникли языковые проблемы: никто не говорил по-английски, а Освальд еще недостаточно хорошо изъяснялся по-русски. Но улыбки и дружеские похлопывания по спине говорили о том, что ему здесь рады. Оказанный Освальду прием даже показался ему несколько подозрительным. Не был ли он чересчур восторженным? Но пока все шло хорошо.

Похоже, никто не знал, чего ожидать от американца и каков был его статус. В случае с Освальдом товарищ Лебизен оказался в затруднительном положении, не имея возможности в полной мере использовать свою власть над Освальдом. Благодаря многолетнему опыту партийной работы он прекрасно понимал, что в случае каких-либо неприятностей полетят головы. Оставалось только надеяться, что все обойдется.

На Минском радиозаводе разрабатывались и производились радиоприемники и телевизоры в масштабах, достаточных для удовлетворения большей части потребностей национального рынка. Огромный завод функционировал в рамках системы социалистической интеграции. Это означало, что многочисленные другие производители, разбросанные по всему Советскому Союзу, поставляли электронные детали, необходимые для изготовления конечного продукта.

В качестве разработчика и производителя радиолокационного оборудования завод также выполнял военные заказы. Военные от начала до конца контролировали производство своей продукции, и их присутствие в цехах никого не удивляло. Персонал, работавший над подобными заказами, имел различные уровни допуска к секретной информации. Поскольку цех занимался также и другой, несекретной, производственной деятельностью, для непосвященных было бы невыполнимой задачей определить, где есть что.

То, что американец – бывший морской пехотинец и оператор радиоэлектроники – получил работу в этом конкретном цехе на всем огромном радиозаводе, выглядело как более чем любопытное совпадение. Возможно, что, поместив такую соблазнительную приманку перед носом Освальда, КГБ планировал проверить, заинтересует ли она его.

В графике работы цеха были предусмотрены пятнадцатиминутные перерывы для короткого отдыха. Рабочие называли их «перекуром», потому что большинство использовали его именно для того, чтобы выкурить сигарету. Все собирались в конце коридора, в специально оборудованной зоне, за пределами которой курение было строго запрещено. Там были две скамейки, стояли пустая консервная банка как импровизированная пепельница и ведро, наполненное песком, в качестве меры противопожарной безопасности. Это было место встречи «зеленой молодежи» – так рабочие со стажем, «старики», называли молодых, намекая на отсутствие у них житейской мудрости.

Молодые рабочие собирались вместе в своем уголке, и начиналось веселье. Освальд не курил, но предпочитал быть поближе к бесшабашной молодежи, поддавшись инстинкту братания и любопытству. Появление американца среди «зеленой молодежи» было встречено одобрительными улыбками. Рабочие нисколько не возражали против его присутствия. Напротив, он стал новым развлечением. Общий интерес к США был высоким. Теперь они обрели возможность, пусть и в малой мере, получить из первых рук информацию о том, другом мире, лежавшем за «железным занавесом». Более того, состояние идеологической конфронтации между Советским Союзом и капиталистическим миром придало общению с Освальдом характер запретного плода.

Сначала американцу было трудно изъясняться по-русски. Он учил этот язык, однако его знаний еще было недостаточно для какого-либо значимого обмена мнениями. Никто из молодых людей не говорил по-английски. Освальд обычно стоял, прислонившись спиной к стене, просто слушал и смотрел на курильщиков.

Некоторые пытались заговорить с ним, используя те обрывки английского, которые они вынесли из школьного курса. Рабочие также пытались разговаривать, используя язык жестов и пантомиму, но это, скорее, вносило веселую путаницу в их общение. Потребуется еще несколько месяцев, прежде чем Освальд сможет понимать русский язык.

Лебизен позаботился о том, чтобы новый рабочий быстрее осваивал язык. С этой целью он представил Освальда Станиславу Шушкевичу, старшему инженеру, который должен был давать американцу уроки русского языка1. Шушкевич нашел Освальда замкнутым человеком.

Александр Зигер, опытный инженер, руководивший разработкой транзисторных радиоприемников, был одним из первых, с кем Освальда познакомили на радиозаводе. Англоговорящий аргентинский эмигрант Зигер уже довольно давно жил со своей семьей в Минске. Невысокий лысеющий мужчина лет сорока с добродушными манерами, Александр Зигер по-отечески воспринимал молодого американца. Он настоял на том, чтобы Освальд пришел к нему домой для знакомства с семьей Зигер. У него были две незамужние дочери, которые тоже были бы очень рады познакомиться с молодым человеком из Штатов. Освальду Александр Зигер понравился, и он выразил надежду, что они будут видеться почаще.

Павел Головачев, работавший на сборочном конвейере, был одним из первых, кто завязал дружбу с американцем. По словам Головачева, их познакомил товарищ Лебизен2. По задумке мастера, Павел, который совсем недавно окончил школу, где преподавали английский язык, мог бы переводить для него. Павел признался, что полностью провалился как переводчик, но это знакомство стало началом его дружбы с Освальдом.

Новая