Читать книгу - "Щегол 1-11 - Василий Горъ"

Глава 18

30 ноября 2512 по ЕГК.

…Превращение взгляда в себя в прозрение далось чрезвычайно тяжело. А вот развитие уже созданного навыка пошло, как по маслу — если в четыре с минутами утра я «видел» энергетику напарницы сантиметров с пяти-семи в виде размытого светлого пятна с чуть более яркими полосками магистральных каналов, а в шесть сорок уверенно отличал магистральные от периферийных с тридцати-тридцати пяти, то в начале девятого, «отпустив» Кольцову до ветру, потерял ее из виду где-то с метра. Впрочем, до половины одиннадцатого навык развивался, если можно так выразиться, количественно. А потом «ни с того ни с сего» случился качественный скачок — «картинка» вдруг обрела не только невероятную четкость, но и объем. Что удивительно, прозрение напарницы улучшилось в том же самом ключе от силы через четверть часа после моего.

В принципе, это было логично. Ведь я был на ранг выше, прошел первую трансформацию энергетики и обладал не в пример более развитым резервом, благодаря чему восполнял его заметно реже Ольги. Но обгонять в развитии прозрения его создательницу не хотелось от слова «совсем». И я основательно напрягся. Как выяснилось, зря: вместо того, чтобы расстроиться или ощутить себя бесталанной, девушка обрадовалась, как ребенок, получивший в подарок игрушку мечты. И, оценив дистанцию, с которой начало работать ее творение, снова прискакала ко мне, чтобы продолжить тренировку. А я включил режим самодура — заявил, что до прибытия «Бродяги» осталось всего ничего, а мы даже не умывались.

Не особо завуалированный намек был понят влет: уже через несколько секунд из-под невидимости Кольцовой вылетел верх комбеза, затем в поле обычного зрения по очереди возникли ботинки, а после того, как раздеваться начал и я, на СПП-шку упали штаны, футболка, лифчик и трусики.

Да, мочить белье не было смысла, но меня все равно бросило в жар, а проснувшаяся фантазия стала рисовать такие волнительные картинки, что мне резко поплохело. Как вскоре выяснилось, это были еще цветочки: стоило нам войти в озеро и отплыть метров на двадцать-двадцать пять, как напарница по привычке попросила ее прокатить. Отказывать Оле в такой мелочи не было веских причин, так что я с помощью пригодившегося прозрения определился с нашим взаимным положением в пространстве, подставил плечи под «захват» за трапеции, сделал первый гребок и… почувствовал спиной «обжигающее» прикосновение затвердевших сосочков. Нет, голову не потерял — неспешно набрал крейсерскую скорость и поплыл, куда глаза глядят. Но злая волна, вынуждавшая перед каждым вдохом приподниматься повыше, очень быстро сместила фокус внимания на поясницу, а память, словно издеваясь, напомнила точную дату последнего «отрыва» с Соней и Таней — второе октября.

«А сегодня — тридцатое ноября…» — мысленно вздохнул я и вдруг понял, что обиды на эту парочку больше нет. А еще нет никакого желания… хм… реанимировать эти отношения и не хочется заводить новые.

Последнее удивило сильнее всего. Но стоило почувствовать очередное «обжигающее» прикосновение к пояснице, как диагноз сформулировался сам собой: я медленно, но уверенно влюблялся в Кольцову. Да так, что уже не представлял себе будущего без нее!

Тут я «покатал» слово «влюбляюсь» на языке, представил парочку самых безбашенных оторв из «прошлой жизни» и неожиданно легко пришел к выводу, еще месяц назад показавшемуся бы безумным:

«Это — ОНА. Значит, все остальные могут идти лесом…»

Удивительно, но факт: на душе сразу полегчало, а следующее касание груди будущей супруги ударило не в голову, а в сердце, добавив уверенности в правильности принятого решения. И я… сделал первый осознанный, пусть и чисто символический шажок к новому варианту будущего:

— Забавно: катаю тебя не первый и не второй раз, а желание остановить мгновение появилось только сейчас…

— Ты не поверишь, но я это почувствовала… — внезапно заявила Кольцова. Вне всякого сомнения, на полном серьезе: — Ты словно расслабился. Где-то в глубине души. И стал ощущаться… хм… намного теплее, ближе и роднее.

— Здорово… — только и смог, что выдохнуть я. А когда «примерил» к себе слово «родной», услышал сначала «эхо», затем по-настоящему расстроенный вздох и предложение, испортившее солнечное настроение:

— Здорово… Но до прибытия Бехтеева осталось меньше сорока минут, так что давай-ка возвращаться к берегу…

…Постепенно усиливающийся рев движка «Бродяги» мы услышали еще до того, как выбрались из воды, поэтому ускорились до предела. По очереди наскоро вытерлись единственным несожженным полотенцем, в темпе оделись и обулись, скинули невидимость и, начав собирать свое шмотье, порадовались тому, что еще с вечера набили валежником слишком уж полегчавшие рюкзаки.

Пока сдували СПП-шку, складывали артефактные накидки и запихивали их под верхние клапаны, катер появился в поле зрения. Так что я в последний раз оглядел место ночевки в поисках забытых вещей, не обнаружил ни единой тряпочки и дал команду выдвигаться.

Два метра до опушки прошли за считанные мгновения, по своим же следам спустились к воде и подождали, пока Бехтеев развернется к берегу кормой, подойдет поближе и выдвинет трап. А после того, как оказались на борту плавстредства, поздоровались с его владельцем.

Молчун-Воздушник ответил тем же самым, а затем расщедрился «аж» на два вопроса:

— Смотрю, эта тренировка выдалась полегче? Или ходили не так далеко, как в прошлый раз?

— В этот раз зашли намного дальше… — распихав рюкзаки по рундукам, соврал я. И на всякий случай добавил конкретики: — В ареал обитания зверья третьего ранга. Правда, там охотились всего один световой день, но первый опыт сражений с настолько высокоранговыми хищниками Оля получила. Так что после возвращения к «пятеркам» практически перестала совершать глупые ошибки.

Бехтеев ошалело присвистнул, плавно отвел «Бродягу» от берега и дал полный газ. А где-то через минуту чуть-чуть скинул обороты и проорал еще один нужный вопрос:

— А вы добывали Искры под заказ, или как⁈

Я встал с кресла и подошел к Воздушнику, чтобы не перекрикивать рев движка:

— У нас есть постоянные клиенты, выкупающие практически все, что добывается, по ценам выше рыночных. Но если в этот раз заберут не все, то я сообщу. Если, конечно, надо…

— Надо… — кивнул Геннадий Романович, снова сдвинув сектор газа до упора вперед. Потом немного поколебался и добавил: — Младший сын решил жениться. Вроде как, по большой любви. Род его зазнобушки — городской. В самом худшем смысле этого слова. Поэтому у девочки всего четыре умения, да и те — девятого ранга! В общем, буду рад даже «пятеркам».

— «Пятеркам»? — задумчиво переспросил я, почему-то при слове «городской» вспомнив Илону Горбунову, девушку однокурсника, отличавшуюся самыми