Читать книгу - "Империя порока. Блудницы, проститутки и содержанки в царской России - Ника Марш"

больницу, возобновившую свою работу. Заведение, замышлявшееся как место для исправления, по сути, переквалифицировалось в клинику для проституток. Их осматривали, чтобы выявить венерических больных, кому-то помогали в родах (иногда женщины поступали туда беременными), другим требовались простые медицинские процедуры – лечение ожогов, ушибов, травм.

Для «непотребных» существовали и особые смирительные дома. Еще в 1721 году Петр I учредил такие места для содержания людей невоздержанных и ведущих аморальный образ жизни. Предполагалось, что в смирительных домах заключенные займутся постоянной работой и, таким образом, встанут на путь исправления.

В царствование Елизаветы Петровны удалось вскрыть одну из самых глубоких «язв» Петербурга – дом терпимости под руководством Анны-Кунигунды, или, попросту говоря, Дрезденши. Жизнь этой женщины была похожа на авантюрный роман, а вот финал – как довольно часто происходило с авантюристками – оказался весьма неприглядным.

Считается, что фрау Фелкер появилась в России приблизительно в 1742 году (на самом деле временной промежуток колеблется – от 1739 до 1742 года). Звали ее Анной-Кунигундой, а прозвище прикрепилось чуть позже. Считалось, что эта предприимчивая дама пожаловала в Петербург из Дрездена. На самом деле информации о ее ранних годах крайне мало. Например, по одной из версий она была замужем, но супруг оставил ее. По другой – муж Дрезденши умер молодым от болезни. Была и другая теория, что на самом деле Анна-Кунигунда никогда не сочеталась браком. Она называла себя фрау только ради статуса.

Так или иначе, но за короткий срок Дрезденша сумела создать заведение, которое пользовалось неизменным спросом у посетителей. Причем входной билет стоил немало – один рубль. По ценам XVIII века – весьма изрядная плата. На рубль можно было обновить гардероб и отобедать вчетвером… С чем связана популярность притона? Да с тем, что публике предлагали «экзотику» – восточных красавиц, утонченных француженок и пышных немок.

Сама она рассказывала, что родилась в крайней бедности. Множество ртов в семье (у девушки были братья и сестры младше ее) и отсутствие денег, чтобы их прокормить, заставили Анну-Кунигунду торговать собой. По всей видимости, первого клиента для нее нашла собственная мать, когда девушке исполнилось 13 лет. А потом она попала прислугой в приличный дом, где девушку даже выучили грамоте… Так началось ее постепенное восхождение на самый верх – в доме бюргера Дрезденша познакомилась с важным господином, который взял ее в содержанки. От него попала к немецкому дворянину… Надо отдать Анне должное: она хотела учиться. К восемнадцати годам уже разбиралась в литературе, немножко – в философии, умела играть на музыкальном инструменте и сносно держалась в обществе. Конечно, у нее не было манер герцогини, но Анна-Кунигунда не упала бы лицом в грязь в присутствии знатных особ[33].

Считается, что большую роль в ее жизни сыграл герцог Бирон. Да, тот самый, что считался ближайшим человеком императрицы Анны Иоанновны (молва даже приписала им общего ребенка). Мужчина платил приятной молодой особе, чтобы она скрашивала его досуг, однако со временем все изменилось. Скончалась императрица, затем лишилась власти Анна Леопольдовна, и при новой государыне, Елизавете Петровне, Бирон растерял прежнее могущество. Ощутила на себе это и Дрезденша. Ей требовался постоянный доход, отчего и возникла мысль о публичном доме.

Первым делом надо было отобрать готовых на все девушек. С этим не возникло трудностей, ибо желающих заработать хватало. Затем следовало найти помещение, где вертеп мог бы существовать, не привлекая внимания. Кроме непосредственных интимных услуг у Дрезденши предоставлялись и другие – например, самые обычные комнаты для ночлега. Те, кто хотели провести время и не быть узнанными, шли к Анне-Кунигунде. Не было надобности отправляться в гостиницу. Ну а Дрезденше все равно, венчаны ее постояльцы или нет. Точнее, она отлично понимала: коли явились к ней, то уж точно не сочетались узами брака. Внешне же все выглядело благопристойно: одинокая вдова сдает комнаты внаем (и кто тут может возразить?), а еще подрабатывает шитьем (поэтому у нее всегда на подхвате несколько мастериц) и чуть-чуть торгует женской косметикой. Румяна и пудра здесь всегда имелись в ассортименте…

Иностранок-проституток у Дрезденши было больше, чем русских. Преимущественно в доме жили голландки и немки. Тут сыграл свою роль языковой барьер: с соотечественницами Анне-Кунигунде было проще объясниться. К тому же «ночные бабочки» из Европы ехали за деньгами – трудиться, чтобы обустроиться на месте или послать что-то близким. Они были сговорчивы, готовы на все и не обременены моральными устоями.

Елизавета Петровна услышала о заведении Дрезденши от кого-то из придворных. А возможно, ей специально донесли. Императрицу возмутило не только то, что все происходило под носом «у Вознесенья», как говорилось впоследствии в материалах дела, но и размах предприятия. Государыне докладывали, что в подчинении у фрау находятся сотни девушек. И пользуются их услугами самые привилегированные слои (поскольку Дрезденша берет дорого). Выходило, что ушлая немка поставила проституцию на поток.

А теперь представим себя на месте царицы. Ей сообщают о тайном пристанище для жаждущих утех. Там регулярно собираются небедные и влиятельные люди.

Все отлично понимают, что нарушают закон, но запретный плод сладок… Значит, вероятно, со временем начнут смеяться над властью: не углядели, что есть такое заведение. Им удалось ловко водить за нос императрицу! А там и до крамольных мыслей недалеко… Елизавета, получившая трон в результате дворцового переворота, отлично знала цену таким тайным разговорам. Понимала человеческую сущность, падкую до денег и удовольствий. Раздавить каблуком гнездо порока стало делом не только принципа, но и сохранности власти.

Правительница старалась предупредить возможный заговор.

Требование отыскать даму и начать расследование в отношении нее прозвучало в июне 1750 года. Ответственным за выполнение поручения был назначен действительный статский советник Василий Иванович Демидов.

В помощь ему был выделен целый (и весьма многочисленный) отряд. С расходами попросили не церемониться – главное, чтобы был результат. Потребовалось подкупить трактирщиков, раздать золото мелким воришкам за информацию, взять в информаторы уличных мальчишек… Сеть оказалась раскинута очень профессионально. Когда сведения собрали, начались решительные действия. Три дня шла облава, удалось задержать множество женщин. В ночь на 30 июня Анну-Кунигунду Фелкер застигли врасплох в квартире на Васильевском острове. Рапорт Демидова звучал так:

«Сыскана и взята в крепость, при ней две девки, из которых одна вынута из сундука, а при допросе ее из доброй воли через немалое увещевания и потом под пристрастием батогов ни в чем непотребном не призналась, но потом под кошками многие гнезда непотребных открыла… сыскано сводниц и блудниц больше пятидесяти человек».

Получается, признание было сделано под пытками? Да. Но факт, что в итоге были найдены проститутки в разных частях Петербурга, подтверждает, что сутенерша сказала правду.

По предварительным подсчетам, аресту подверглись примерно две сотни женщин. Елизавета Петровна получала свежие новости напрямую от Демидова и с большим интересом следила за происходящим. «Непотребные девки» во главе с их атаманшей Дрезденшей попали в Петропавловскую крепость, отчего пришлось срочно просить переносить допросы в другое место. Не справлялась крепость с таким обилием падших!

«Прошу донесть… что в крепости ныне они с утеснением, – писал Демидов, – все казематы заняты, как содержать и расспрашивать их негде… Не соизволите ли… указать тое комиссию производить в Калинкинском каменном доме»[34].

И снова Калинкинский дом! Предложение признали разумным.

Наибольший интерес у следствия вызывала именно Дрезденша, как организатор притона. Кроме того, от нее тянулись ниточки к важным клиентам. А там было кого «зацепить»! Знатнейшие люди XVIII века отметились у немецкой «мамки» – так позже, в XIX столетии, будут называть хозяек борделей.

Посещали приют разврата князь Борис Васильевич Голицын (обер-цехмейстер, а впоследствии адмирал), офицер Иван Воронцов (из графской династии), прапорщик Петр Татищев – будущий знаменитый масон и член литературного новиковского кружка… Императрица оказалась довольна – она успела предотвратить момент, когда все эти люди сумеют договориться и направить свои мысли против нее. Ну а пикантные подробности пристрастий клиентов Дрезденши шли забавным бонусом. Так, хозяйка притона рассказывала на допросе, что князь Голицын, например, предпочитал принимать «девок» у себя на дому. Он старался не показываться в заведении и присылал за проститутками слугу. Однажды по его требованию была отправлена к нему