Читать книгу - "Перо в её руке. Женские письма – женские судьбы в XVIII веке - Сесиль Берли"

С согласия Людовика XV маркиза де Помпадур принимает активное участие в политическом и военном сближении двух держав. В течение семи военных лет фаворитка из своих покоев в Версале так пристально следит за ситуацией на всех фронтах, что это подрывает ее здоровье. Ришелье, как и другим маршалам, она шлет в это время письмо за письмом.

27 июня 1756 года

Как следует отругайте моего караульного гвардейца, господин Маршал. Он часто забывает известить меня, в какие дни отходит почта, лишая меня удовольствия написать вам записочку. Я уже высказала ему все, что об этом думаю.

Надеюсь, что ныне вы уже имеете в своем распоряжении подкрепление из двух кораблей, и мы надеемся, что оставшиеся три отправятся в путь 10 числа. Вы располагаете различным провиантом, и я прошу вас запастись терпением – оно вам понадобится. Но я уверена, что вы выстоите, хотя английские господа давеча и заключали пари, что смогут пленить вас и доставить в Лондон к 1 октября. Какова наглость! Я бы смело побилась об заклад на все, что имею. Эти злодеи оступились от своей затеи, и правильно сделали.

Не стану отрицать, что договоры с императрицей приносят мне такую же пользу, как и снадобья Троншена[20]. Уважение, которым король пользуется в Европе и которое он снискал своей мудрой политикой, а также хорошее состояние его дел за морем очень меня обрадовали. Я бы хотела, чтобы дела шли столь же хорошо и в само́м нашем королевстве, но об этом, господин Маршал, я не скажу ни слова.

Поторопитесь же, мне так хочется поскорее назвать вас жителем Менорки! Только что умер аббат Помпонн. Моему брату передана часть обязанностей господина де Сен-Флорентена [государственного секретаря].

Маркиза де Помпадур пишет нижеследующее письмо, все еще пребывая в сильнейшем испуге. Накануне, 5 января 1757 года, около 18:00 Людовик XV был ранен неким слугой по имени Дамьен, который ударил короля перочинным ножом в правый бок. Хотя ранение оказалось пустяковым, двор и все королевство были глубоко потрясены случившимся. Покушение на время прекращает ожесточенное противостояние между парламентариями и защитниками всемогущества французской католической церкви, которое тянется уже несколько лет. Эти склоки подрывают авторитет короля, который не может решить ни что ему делать с парламентами, ни как реагировать на гнев духовенства, взывающего к третейскому суду Папы. Январь 1757 года становится для фаворитки одним из самых мрачных периодов в ее жизни. Отречется ли король от нее, прогонит ли ее из Версаля?[21] Ничего подобного. Цареубийцу Дамьена будут допрашивать и долго пытать, наконец осудят и 28 марта позорно казнят. Нижеследующее послание адресовано графу Стенвилю, будущему герцогу Шуазёлю, который с 1753 года находится в Риме в качестве французского посланника. Это один из постоянных корреспондентов маркизы. Ясно сознавая всю силу этого человека, она опасается его в той же мере, что и ненавидит.

6 января 1757 года

Король чувствует себя хорошо, очень хорошо, у него лишь держится небольшая температура. Какое же гнусное чудовище извергнул ад вчера в 18:00, чтобы нанести лучшему из королей сильный удар в спину перочинным ножом как раз тогда, когда он садился в карету, намереваясь возвратиться в Трианон. Нож задел только плоть. Вы не можете себе вообразить, какое необычайное мужество и присутствие духа сохранил король. Он велел схватить злодея и не причинять ему вреда, вернулся в свои покои без чужой помощи, попросил привести хирурга и священника и, считая себя опасно раненным, утешал свою семью и своих подданных, доведенных до крайнего отчаяния. Позавчера парламентарии говорили о нем страшные вещи; сегодня же в городе [Париже] и в Парламенте слышны одни стенания и молитвы. Все обожают его. Я не пишу вам о себе, вы можете судить о моем состоянии, так как знаете глубину моей преданности королю. Со мной все благополучно.

Прощайте.

Марии-Терезии Австрийской фаворитка пишет в высокопарной манере и, вероятно, под диктовку министра Шуазёля. Несколькими днями ранее маркиза де Помпадур, приложившая столько усилий в пользу «переворачивания альянсов» между двумя державами, в знак благодарности получает богатый дар: лаковый прибор для письма, инкрустированный драгоценными камнями и украшенный портретом австрийской правительницы.

Вопреки легенде, во многом созданной королем Пруссии Фридрихом II, которого они обе ненавидят, Мария-Терезия и маркиза де Помпадур никогда не состояли в переписке. Как императрица могла бы допустить, чтобы фаворитка, креатура морально разлагающегося короля, да к тому же родившаяся в недворянской семье, стала ее корреспонденткой и завязала с ней дружбу при помощи чернил и бумаги?

28 января 1759 года

Могу ли я надеяться, что В. И. В. [Ваше Императорское Величество] милостиво соизволит принять мою нижайшую благодарность и выражение почтительной признательности за бесценный портрет, который мне передали? Государыня, если испытывать живейшее восхищение чарующими прелестями и высочайшими добродетелями В. И. В. означает заслуживать сего бесценного подарка, то никто во всем свете не достоин его более меня. Осмелюсь прибавить, что среди подданных В. И. В. нет ни единой души, которая бы не чтила сих редких и возвышенных качеств. И хотя все, кому выпало счастье приблизиться к В. В., выражают те же самые чувства, которые и я имею честь вам высказывать, я уповаю на то, что вы все же не оставите без внимания эти свидетельства моего глубочайшего почтения, с которым остаюсь, Государыня, нижайшей и покорнейшей слугой Вашего Императорского Величества.

Нижеследующее письмо написано в 1759 году папе Клименту XIII. Не исключено, что в его написании маркизе помогал Шуазёль, который сразу же по возвращении из Рима в 1757-м становится всемогущим первым министром. В этом письме, как и во многих других, она пишет о своем отвращении к придворной жизни и сокрушается о том, что Церковь считает ее грешницей, недостойной святых таинств и особенно причастия. А кроме того, мягко заявляет о том, что, хотя все плотские отношения с королем разорваны (это происходит с самого начала 1750-х годов), ей невозможно покинуть его. Людовик XV остро нуждается в ее заботе, но еще более в том, чтобы рядом с ним находился доверенный человек, которым она для него является. В целом из этого письма становится ясно, что положение фаворитки дается маркизе непросто и что она приносит в жертву своему бывшему любовнику свое здоровье и свободу.

В начале 1752 года, вознамерившись сохранить к королю только чувство благодарности и самой безгрешной привязанности по причинам, в которые было бы излишним вдаваться, я сообщила об этом Его Величеству,