Читать книгу - "Лачуга должника и другие сказки для умных - Вадим Сергеевич Шефнер"

заболели психически и были в неизлечимом состоянии отправлены в больницу. Нас окружало всеобщее осуждение, и жена часто плакала и все время уговаривала меня не создавать больше предметов и строений из ничего. Кончилось тем, что мы переехали обратно в город, а дачу продали на слом, ибо поселиться в ней никто не хотел.

Вскоре я окончил институт и устроился инженером на частное строительное предприятие. На первых порах, чтобы испытать мои деловые качества, мне поручили спроектировать и построить трансформаторную будку при одном из петербургских заводов. Я составил рабочий проект, наметил место для сооружения, но в то утро, когда должно было начаться строительство, обнаружилось, что строительный материал еще не подвезен. Тогда, желая выполнить работу в срок и даже с превышением, я еще раз внимательно осмотрел все чертежи и мгновенно создал трансформаторную будку со всем ее внутренним оборудованием. Я надеялся, что мое усердие будет отмечено и я буду повышен по службе, но получилось наоборот. Рабочие выразили недовольство тем, что я лишил их работы, поставщики стройматериалов оказались в убытке и в обиде, а десятник, присутствовавший при сотворении будки, впал в буйное помешательство и был отправлен в больницу, в результате чего семья лишилась кормильца. В довершение всего начальник фирмы вызвал меня в свой кабинет и в частной беседе заявил мне, что если я и в дальнейшем буду строить таким образом, то фирма рискует потерять доверие клиентов. Он потребовал с меня подписку о том, что я больше не буду творить чудес. Я отказался – и получил расчет.

После этого я, временно оставив жену с дочкой в Петербурге, уехал в Сибирь, на одну железнодорожную станцию, при которой строился небольшой поселок для рабочих. Однажды я пошел в тайгу на охоту. В тайге меня настиг лесной пожар. Спасаться бегством было некуда, на меня надвигалась стена огня. Тогда я мгновенно воздвиг высокую кирпичную башню с винтовой лестницей внутри и, поднявшись на вершину этого сооружения, успел спастись от огня; лесной пожар прошел подо мной. Так как башня эта была видна издалека, то о ней пошли разные кривотолки, и один сослуживец, завидовавший мне, написал донос начальству, обвинив меня в краже строительного материала на сооружение башни для личных нужд. Мне стали грозить судом, а доказать, что башня создана мной из ничего, я не мог. Я вынужден был бежать в Петербург.

Вскоре началась империалистическая война. Я считал, что человек с таким великим даром обязан беречь себя как зеницу ока и не должен рисковать собой в сражениях. Поэтому, когда мне прислали повестку с приказанием явиться в часть для отбытия на фронт, я направился в военное министерство и предложил оставить меня дома, в Петербурге, за что обещал ежедневно сдавать для действующей армии сто шестидюймовых пушек с полным боекомплектом к ним. Таким образом я бы заменил собой несколько заводов и взамен одного себя дал бы возможность мобилизовать в армию несколько тысяч человек, занятых в военной промышленности. Но мое предложение было выслушано с недоумением, а затем меня просто выгнали на улицу, даже не дав мне продемонстрировать мои гениальные способности!

Тогда я избрал более банальный путь для избавления от воинской повинности. Я попросту сунул большие взятки военным врачам и был признан негодным к службе в армии по состоянию здоровья.

Три года мирно и счастливо провел я с любящей женой и подрастающей дочкой, а потом произошла революция, началась Гражданская война и интервенция, и меня хотели призвать в Красную Армию. На этот раз врачи взятку брать не посмели, мне даже пригрозили судом за попытку тайного подкупа. Видимо, не нашел подходящего человека. Оставалось идти на войну или бежать с семьей за границу. Воевать я не хотел, так как, будучи человеком исключительным, давно уже решил не вмешиваться в дела других людей, а тем более в их кровопролитные распри. Но я понимал, что и заграница – не мед, там меня ждут свои невзгоды и неприятности, как всех непрошеных эмигрантов. И тогда я избрал третий путь.

Я решил уйти от людей, от их суеты, от их войн и революций – и вот создал этот тайный подземный дворец. Здесь мы живем, как боги, ни в чем не зависим от людей, живем в довольстве и покое и только по радио узнаем, что у вас там, наверху, делается. Наша дочь до недавнего времени находилась у дальней родственницы в Ленинграде, но теперь, окончив школу, она тоже живет с нами… Есть у вас вопросы?

– Вопросы к вам у меня, конечно, имеются, – сказал я. – Почему это у вас такие роскошные подходы к жилой квартире – шахта выложена золотом, лестница из платины, потом идут роскошные нарядные залы, а сама квартира без всяких драгоценностей и украшений?

– Золото, роскошные залы и весь этот подземный дворец для меня не самоцель, а просто доказательство моей гениальности и могущества, – ответил Николай Алексеевич. – Квартира моя не блещет богатством, ибо для меня достаточно сознания, что я, благодаря своему великому дару, богаче всех людей на свете. Кроме того… жена моя утверждает, что она себя лучше чувствует в квартире, свободной от излишней роскоши.

– А не бывает вам здесь, в земле, скучновато? – осторожно спросил я.

– Я не в земле, а под землей, – с какой-то обидой ответил мой собеседник. – В земле – мертвые, а я жив и здоров и многих переживу! И мне здесь ничуть не «скучновато» – здесь я могу иметь все, что захочу. Здесь я сам себе хозяин!

– А не хочется ли вам иногда использовать свой гениальный талант для пользы всех людей? – задал я щекотливый вопрос.

– Я мог бы принести людям много зла, но я этого не делаю, а это не так уж мало, – сухо ответил Николай Алексеевич. – Я держу нейтралитет.

Я понял, что наша беседа накоротке подходит к концу, и в заключение сказал, что мне неудобно такого гениального человека, как он, называть просто по имени-отчеству.

– Нет ли у вас какого-нибудь звания? Может, вы профессор?

– Далеко всем профессорам мира до меня, – с улыбкой ответил Николай Алексеевич. – Знаете, жена моя в шутку иногда называет меня Творителем. Можете и вы именовать меня так, если это вас устраивает.

Мне понравилось это наименование. Только я не знал, как его употреблять: с «товарищем» или с «гражданином». С одной стороны, Творитель был вроде бы буржуем – ведь он лично владел подземным дворцом. Но, с другой стороны, он не извлекал из этого дворца доходов и не держал прислуги. К