Читать книгу - "Столетняя война за Палестину - Рашид Халиди"

Статья 2 мандата предусматривала создание институтов самоуправления. Однако из контекста ясно, что это относилось только к ишуву, еврейскому населению Палестины, в то время как палестинскому большинству было напрочь отказано в доступе к таким институтам. (Любые последующие уступки в вопросах представительства, такие как британское предложение о создании Арабского агентства, были обусловлены равным представительством крошечного меньшинства и крупного большинства, а также согласием палестинцев с условиями мандата, которые явно сводили их существование к нулю. И это был лишь первый капкан, в который попали палестинцы.) Представительные институты для всей страны, избираемые на демократической основе и наделенные реальной властью, никогда не стояли на повестке дня (как и обещал Ллойд Джордж в частной беседе с Вейцманом), поскольку палестинское большинство, естественно, проголосовало бы за отмену привилегий сионистскому движению в своей стране.

Одним из ключевых положений мандата была статья 4, наделявшая Еврейское агентство почти государственным статусом «публичного органа» с широкими полномочиями в экономической и социальной сферах и возможностью «помогать и участвовать в деле развития страны».

Помимо того, что Еврейское агентство становилось партнером мандатной администрации, это положение позволило ему получить международный дипломатический статус и тем самым официально представлять интересы сионистов в Лиге Наций и других организациях. Такое представительство обычно считалось атрибутом государственного суверенитета, и сионистское движение в полной мере воспользовалось им, чтобы укрепить свой международный авторитет и действовать в качестве квазигосударства. Несмотря на неоднократные требования, палестинскому большинству за все тридцать лет действия мандата не было предоставлено ни одного из подобных полномочий.

Статья 6 предписывала мандатной администрации содействовать еврейской иммиграции и поощрять «сплошное поселение евреев на земле». Как показала последующая столетняя борьба между сионизмом и палестинцами, это было важнейшее положение с точки зрения демографии и землевладения. Оно заложило основу для значительного роста еврейского населения и приобретения земель в стратегически важных точках, которые позволяли контролировать территориальный «хребет» страны вдоль побережья, в Восточной Галилее и в соединяющей их плодородной долине Мардж ибн Амер.

Статья 7 предусматривала введение закона о гражданстве, облегчающего получение евреями палестинского гражданства. Этот же закон использовался для отказа в гражданстве палестинцам, эмигрировавшим в Америку в период Османской империи и желающим вернуться на родину73. Таким образом, еврейские иммигранты, независимо от их происхождения, могли получить палестинское гражданство, в то время как коренным арабам-палестинцам, оказавшимся на момент прихода англичан за границей, было в нем отказано. Наконец, другие статьи разрешали Еврейскому агентству производить общественные работы и брать на себя управление ими, позволяли каждой общине содержать школы с обучением на своем языке, что означало контроль Еврейского агентства над большей частью школьной системы ишува, и объявляли иврит одним из официальных языков страны.

Мандат, по сути, открывал путь для создания сионистской администрации, параллельной британской мандатной администрации, с целью оказания последней поддержки и содействия. Этот параллельный орган был призван осуществлять многие функции суверенного государства, включая демократическое представительство и контроль над образованием, здравоохранением, общественными работами и международной дипломатией, но только для одной части населения. Чтобы пользоваться всеми атрибутами государственного суверенитета, этому образованию не хватало лишь собственных вооруженных сил. Со временем появятся и они.

Чтобы в полной мере оценить особую разрушительную силу мандата для палестинцев, стоит вернуться к статье 22 Устава Лиги Наций и ознакомиться с конфиденциальным меморандумом, составленным лордом Бальфуром в сентябре 1919 года. Что касалось территорий, ранее входивших в состав Османской империи, статья 22 (временно) признавала их «существование в качестве независимых наций». Предыстория этой статьи применительно к Ближнему Востоку связана с неоднократными британскими посулами независимости всем арабам, населявшим османские владения во время Первой мировой войны, в обмен на их поддержку в борьбе с османами, а также с правом на самоопределение, провозглашенным Вудро Вильсоном. Все другие подмандатные территории на Ближнем Востоке действительно в итоге получили независимость (хотя обе державы-мандатории, Великобритания и Франция, исказили правила, чтобы как можно дольше сохранять максимальный контроль).

И только палестинцы были лишены этих преимуществ, несмотря на то что еврейское население Палестины получило уникальные выгоды от статьи 22 Устава в виде представительных институтов и подвижек на пути к самоуправлению. На протяжении десятилетий британские чиновники неискренне, но настойчиво утверждали, будто обещания независимости, выданные арабам во время войны, к Палестине не относятся. Однако когда соответствующие выдержки из переписки Хусейна и Макмагона были впервые обнародованы в 1938 году, британское правительство было вынуждено признать, что формулировки были по меньшей мере двусмысленными74.

Как мы уже видели, одним из чиновников, принимавших самое активное участие в лишении палестинцев их прав, был министр иностранных дел Великобритании лорд Артур Бальфур. Мнительный, искушенный в светских делах патриций, бывший премьер-министр и племянник многолетнего премьер-министра тори лорда Солсбери, он в течение пяти лет занимал пост главного секретаря по делам Ирландии, старейшей колонии Британской империи, где его люто ненавидели и прозвали Кровавым Бальфуром75. По иронии судьбы, именно его правительство стало автором Закона об иностранцах 1905 года, призванного в первую очередь не впускать в Великобританию обездоленных евреев, бежавших от погромов из царской России. Будучи убежденным циником, он все же придерживался определенных убеждений, одним из которых была полезность предпринимаемых действий для британской империи и моральная правота сионизма, дела, к которому его привлек Хаим Вейцман. Несмотря на эти убеждения, Бальфур четко представлял себе последствия политики своего кабинета, в то время как другие предпочитали делать вид, что их не существует.

В конфиденциальном меморандуме, составленном в сентябре 1919 года (не получившем широкой огласки до его публикации спустя три десятилетия в сборнике документов о межвоенном периоде76), Бальфур представил кабинету министров собственноручный анализ затруднений, которые Великобритания создала для себя на Ближнем Востоке своими противоречивыми обещаниями. Бальфур резко высказался о многочисленных непоследовательных обязательствах союзников, в том числе о тех, которые содержались в соглашении Хусейна – Макмагона, соглашении Сайкса – Пико и Уставе Лиги Наций. Обобщив нелогичность британской политики в Сирии и Месопотамии, он открытым текстом дал оценку ситуации в Палестине: «Между буквой Устава и политикой союзников в случае с „независимой нацией“ Палестиной существует еще более вопиющее противоречие, чем в случае с „независимой нацией“ Сирией. Ибо в Палестине мы даже не предлагаем предпринимать какое-либо изучение пожеланий нынешних жителей страны. <…> Четыре великие державы привержены сионизму. А сионизм, прав он или не прав, хорош или плох, коренится в вековых традициях, в современных потребностях, в будущих надеждах, имеющих гораздо более глубокое значение, чем желания и предрассудки 700 000 арабов, населяющих сегодня эту древнюю землю.

На мой взгляд, это правильно. Я