Читать книгу - "Знание величия - Юлия Олеговна Чеснокова"

сомневаться, а достаточно ли ты хорош для чего-либо? - Я свечку не держал, - улыбнулся Сынхён примирительно, замечая мой гнев, прикрытый стиснутыми зубами. - Нет, правда? - Не думаю. С Джиёном они уже спали, и не раз, насколько мне известно. Я не хочу говорить о его интимной жизни, я никогда не обсуждаю частные стороны жизни друзей. - Прости, я, действительно, лезу уже не в своё дело. – Закрыв глаза, я накрыла ладонями лицо и постояла так некоторое время. Ласковая ладонь легла мне на голову и погладила по волосам. Я высунулась из своего убежища, не услышавшая, когда Сынхён встал с дивана и подошёл ко мне. - Дочь, лучше тебя Джи всё равно не встретит, хватит себя накручивать. – Взяв мою руку в свою, он пожал её, потрепав. – Поехали? - Поехали. – Я сделала шаг. Остановилась. – Только… Помнится, раньше именно ты был виновником того, что я напивалась, - без укоризны восстановила я некоторые события, - но теперь мне нельзя спиртное. Я могу доверить тебе слежку за этим? Чтобы никто не налил мне алкоголь? Но при этом, чтобы никто не заметил, что я пью только воду. - Чтобы алкоголь не попал к тебе в бокал – не сомневайся, я прослежу. Но как сделать это незаметным для Джиёна? Его наметанный глаз ничего не упустит. - Может, Тэён увлекла его настолько, что он не обратит на меня внимания вовсе? - Не надейся. Я не надеюсь, я боюсь этого, хотелось сказать мне, но я удержала слова в себе. Сынхён пошёл вперёд, и я последовала за ним. Опять начинается ходьба по клубам. Когда-то тоже с этого многое началось. Я узнала место ещё со стоянки, вернее, не стоянки, а той точки тротуара, где мы высадились, и Сынхён передал ключи от машины парковщику. Это был не тот клуб, куда меня повезли потанцевать впервые, и мы наткнулись на Сынри, возобновившего свои приставания (боже, Сынри, как ты сейчас в Сеуле?), здесь Сынхён вывел меня подышать в тёмную комнату и позволил наблюдать секс Джиёна и Кико. Правда, я была тогда ужасно озабочена Мино, и готова была на многое, чтобы между нами завязались отношения. Хорошо или плохо, что этого не случилось? А если бы мне удалось тогда переспать с ним первым? Если бы меня не купил впоследствии Сынри, кончилось бы это всё добром? Дорожка к vip-входу как обычно не была многолюдна, мы свободно дошли до охранников, открывших тяжёлую дверь, и прошли мимо них и ещё парочки типов с суровыми лицами. Когда-то я думала, что это те самые, которые следят за соответствием внешнего вида, но теперь понимала, что на входе для избранных персон подобные люди ни к чему. Ну кто остановит Джиёна и не пустит его, объясняя тем, что на нём кедики и майка? И как долго проживёт этот нахал? Скорее всего, это просто укрепление или чьи-то личные телохранители, предвосхищающие появление недоброжелателей. Войдя, мы не стали мешкать у порога, чтобы не мешать покидать и посещать клуб другим, и прошагали подальше по коридору, остановившись у той самой стеклянной стены, открывавшей вид на танцпол внизу. - Сейчас спрошу у администратора, в какой кабинке должен быть Джи, - сказал Сынхён, собираясь отойти от меня. Я кивнула, но мне не хотелось оставаться одной совершенно, в этом мире денег и власти я всё ещё чувствовала себя чужой, хотя Сынри успел потаскать меня по вечеринкам и корпоративам олигархов Кореи. Но не успела я обратно повернуться к наблюдению за танцующими внизу, от которых благодаря толщине стекла и изоляции звука не доносилась музыка, как раздался знакомый голос: - Сынхён! – Вздрогнув, я приложила все усилия, чтобы не выпучить глаза, не таращиться, не задрожать, не заплакать, не произнести лишнего. Не кинуться с объятиями, что совсем уж было бы неуместно. Я остолбенела, при этом пытаясь не казаться нелепой и потерянной, если подобное было возможно. К нам приближался Джиён. Вернее, процесс «приближался» растянулся только в моём очарованном и соскучившемся сознании, он очутился перед нами за три секунды. И он был не один. Как ни пыталась я удержать глаза на Драконе и не сводить их на его спутницу, любопытство, или рефлекс, пересилили, и я взглянула на эту самую Тэён, на чьей талии лежала его рука. Ниже него, около метра шестидесяти или ещё меньше, мелкая, тонкая, волосы покрашены в светло-соломенный, крошечный носик слегка поднят вверх, на продолговатом лице ровные, не густые безэмоциональные брови. Она казалась стеснительнее Кико и не обладала развязной улыбкой той, но составить цельное впечатление пока не получалось. Я избегала встречаться с ней глазами – не хотелось. Внимание моё невольно остановилось на той самой руке, что придерживала девушку. Всё такая же, в крупных хромированных перстнях из-под которых выглядывали татуировки на боках пальцев. Одна из них изображала знак доллара, другая, как ни странно, сердечко, а между ними буква «F». Я не удосужилась до сих пор спросить, что они значили. Без буквы посередине я бы заподозрила ребус «любовь к деньгам», но что за слово подразумевалось между ними? - Привет ещё раз, - мужчины пожали руки. - Представишь нам свою спутницу? – расплывшись в своей ехидной манере, посмотрел на меня Джиён. Я с трудом удержала челюсть на месте, вовремя спохватившись, что мы продолжаем играть в игры. Сынхён развернулся ко мне, но я перехватила инициативу и, помня Наташу, научившую меня немного проще вращаться в кругу мужчин, тоже по-деловому протянула ладонь. - Мэри, - представилась я. - Мэри? – повторил с ироничным изумлением Джиён, касаясь моей руки. Прежде чем отпустить её, он (вряд ли случайно) скользнул по ней кончиками пальцев, будто пробовал на ощупь. – Ты из Европы? - Из Греции, - не растерялась и на этот раз я, – меня назвали Марией в честь матери Иисуса, у нас очень верующий народ на Балканах. - Как, до сих пор? – не переставал потешаться Джиён. Ясно, что он имел в виду не Грецию и её народ, а меня с моей религиозностью. – А я думал османское рабство и капитализм Евросоюза вытрясли из них это дерьмо. - Напротив, противостояние очень укрепляет убеждения, когда есть за что бороться. Ведь и от первого, и от второго мы удачно избавились[47]. - Голожопые, но гордые, похвально. Ну, Мэри, мать Иисуса, в таком случае осталось только непорочно зачать, - сказал он мне прямо