Читать книгу - "Древнерусская государственность: генезис, этнокультурная среда, идеологические конструкты - Виктор Владимирович Пузанов"

Псалом "обновления дому" — единственный в Псалтири (100 %).

Подобный анализ можно продолжить. Однако и сказанного достаточно, чтобы сделать вывод: псалмы и стихи из них, которые в подборке Владимира следуют за собственно "гаданием" (41: 6, 12; 42: 5), сознательно подбирались князем. По крайней мере, блоки IV–VII[1700].

Выписки из Псалтири связаны по смыслу и условно разбиваются на 3 части. Такое разделение объясняется "техническими" причинами. Содержание первой составляют обширные выписки из пс. 36, который, видимо, особенно полюбился Владимиру. При этом он не всегда выписывал стихи дословно, иногда объединяя их по смыслу и передавая своими словами. Вторая часть представляет собой выписки из Пс. 123: 2,3 [блок III], третья — из Пс. 55: 2–3; 57: 11–12; 58: 2–4; 29: 6; 62: 4–5; 63: 3; 31: 11; 33: 2 [блоки IV–VII].

Учитывая вышесказанное, а также смысловую цельность выписок Мономаха, вариант "гадания", когда под полученный ответ подбираются цитаты из других псалмов, на первый взгляд, кажется предпочтительнее. Владимир открыл Псалтирь и ему выпало: "Вскую печална […] исповемся ему". Выпавший стих не только соответствовал душевному настроению князя, но и был весьма благоприятным в плане ответа на поставленный вопрос. Он разрешал сомнения и душевное смятение, возникшее по итогам встречи с послами, утверждал в правильности сделанного выбора. Но, самое главное, ответ сулил Мономаху, видимо, блестящее будущее. Под воздействием сильного душевного волнения, вызванного встречей и гаданием[1701] (когда в сознании проносится вся жизнь, в том числе, и образы будущего благополучия), Владимир и делает выписки из Псалтири, подбирая их и по смыслу, и композиционно. Из выписанных стихов он слагает свой собственный псалом-благодарность Господу[1702], в котором зашифрованы и история его взаимоотношений с братьями[1703], и содержание вопроса, на который он искал ответ у Всевышнего.

Однако если предположить подборку Владимиром цитат под полученный с помощью гадания ответ (Пс. 41: 6, либо Пс. 41: 12, либо Пс. 42: 5), то возникает трудноразрешимый вопрос с цитатой из Пс. 123: 2,3, приведенной, к тому же, без начальной фразы. Цитата, как будто, выбивается из достаточно логично подобранных стихов. Отсутствие начальной фразы (выделена курсивом в квадратных скобках), тоже сложно объяснить: "[Яко аще не Господь бы былъ в насъ (2)] Внегда стати человекомъ [на ны[1704]], убо живы пожерли ны быша; внегда прогневатися ярости его на ны, убо вода бы ны потопила" (Пс. 123: 2–3). Почему Владимир ее опустил, ведь она никак не выбивается из контекста общего настроения выписок, более того, представляется в смысловом плане для данной цитаты необходимой. Создается впечатление, что начальная фраза осталась на предшествующей странице. Поэтому закономерно возникает вопрос: а не "гадал" ли Владимир трижды? Выпадение Пс. 41 (42), 36 и 123 вполне укладывается в теорию вероятности. В таком случае налицо было бы и полное сакральное (магическое) завершение конструкции: 3 "гадания"; 7 — блоков (то есть — 7 раз Владимир открывал Псалтирь, из них 3 с собственно "гадательной" целью, а 4 — для составления собственно псалма); выписки из 12 псалмов. Все 3 (опять же магическая завершенность!) наиболее сакральных для христиан числа: 3 (Троица), 7 (седмица), 12 (апостолов).

Такой вариант толкования весьма привлекателен и имеет право на существование. При "гадании" допускались и повторные открытия книги. Главное, чтобы получаемые ответы коррелировались с первым (главным) предсказанием. Первая выпавшая фраза — самая ценная. Далее полученную мысль, не отклоняясь от заданного вопроса, можно развивать как посредством нового произвольного открывания книги, так и посредством подборки соответствующих цитат из священной книги. Этот способ своими корнями уходит в античность, к гаданиям на книгах Гомера. Потом он перешел и в христианскую традицию[1705]. Таким образом, он, фактически, является разновидностью 3-го варианта гадания.

Имеются и аналогии собственно тройного "гадания", применявшегося, особенно в среде духовенства, но на трех разных книгах. Классический пример такового мы видели в случае с Меровеем. Этот вариант троекратно повышал точность восприятия знамения Божьего и к нему прибегали, вероятно, в крайних случаях[1706]. Владимир Мономах, судя по всему, оказался после демарша братьев действительно в крайней ситуации. Не мог ли он в этом случае прибегнуть к наиболее "действенному" способу гадания? А поскольку в его распоряжении не было других священных книг, кроме Псалтири, то он и заменил ею одной все остальные?[1707] Кроме того, не могло ли его к такой мысли подвигнуть и тройное повторение выпавшего стиха?

Проверим возможность подобного варианта. Процедура гадания могла быть следующей. Владимир открывает Псалтирь и ему выпадает: "Вскую печална […] исповемъся ему". Фраза, несомненно, точно отражающая внутреннее состояние Владимира Мономаха, пророческая и благожелательная. Второй раз выпадает: "Не ревнуи лукавнующимъ, ни завиди творящимъ безаконье (36: 1) […] зане лукавнующии потребятся, терпящии же Господа, — ти обладають землею" (36: 9). То есть, Владимир прочитал ст. 1–9 и, надо ему отдать должное, точно передал общее их содержание двумя фразами из ст. 1 и 9. При этом получилось и логическое и магически знаменательное завершение конструкции. Ст. 1–9 не только продолжали благоприятную тенденцию, заданную первым гаданием, но и конкретизировали предсказание. Последующие стихи Пс. 36 следовали в том же смысловом русле, и Владимир записал и их (10–17, 22–27). При этом князь не всегда выписывал стихи дословно, иногда объединяя их по смыслу и излагая своими словами. Так, представляется, что Владимир в "яко се грешници погыбнуть; праведныя же милуя и даеть", сжато передает содержание ст. 18–20. Ст. 21 опущен, поскольку содержание его, в основной части, перекрывается ст. 26 ("Весь день милует и заимъ даеть праведный, и племя его благословлено будеть"). Для Владимира, видимо, не актуально было то, что "нечестивый берет взаймы и не отдает". Князя привлекает благотворительность праведного и особенно награда за нее для него и его потомков. Общий смысл стихов можно передать следующим образом. Не надо завидовать лукавым и творящим беззаконие, поскольку они будут истреблены, а кроткие, послушные Господу, "наследуют землю". Все козни грешников против праведных обратятся на них же. И вывод: "Уклонися от зла, створи добро, взищи мира и пожени, и живи в векы"[1708].

Завершая священный (магический) треугольник, Владимир открыл книгу в 3-й раз. Выпало: "…Внегда стати человекомъ[на ны], убо живы пожерли ны быша; внегда прогневатися ярости его на ны, убо вода бы ны потопила" (Пс. 123, 2–3). Не воспринял ли Владимир эти слова как знак прекратить гадание? Иначе почему он