Читать книгу - "Заколдованные леса - Амос Тутуола"

темноте. Но вот среди них объявился богач, и он удачливо подкупил аукциониста за самую крупную из предложенных сумм. И конечно, как только подкуп открылся, все покупатели, беспорядочно разъярившись, начали вкруговую драться друг с другом, потому что не видели в темноте богача, сумевшего осчастливить огромной взяткой и себя самого, и оценщиков с аукционистом.

В общем, Симби отошла богачу. Зазывала подвел ее к аукционисту, и она предстала перёд подкупателем, который выплатил, в ее присутствии, двадцать тысяч каури Дого. Увидевши это, ей стало мучительно, и она обратилась к Дого с вопросом:

— Ты продал меня под покровом тьмы?

И тот ответил без колебаний:

— Да!

Тут-то она неожиданно поняла, что ее посадили перед людьми на диван для срочной продажи, а не как она думала — чтобы назначить королевой города. Ну, и повели ее сквозь тьму во двор, где жили рабы подкупателя-богача.

А Дого растратил, ко всеобщему изумлению, огромную сумму, полученную за Симби, на разные яства и азартные игры, не отходя от города — из рук вон сразу.

И вот, значит, Дого растратил деньги, а Симби немилосердно загнали во двор, и это был двор, где жили рабыни. Дикие девушки — молодые рабыни — не долго думая бросились к Симби с градом приветственных, ради встречи, ударов, вынудив ее стукаться об столбы и стены, прежде чем без сознания повалиться на пол.

Когда к ней опять вернулось сознание, она поднялась на обе ноги, все еще дрожавшие от встречных ударов. Но едва она поднялась на дрожащие ноги, девушки-рабыни стали ее толкать — от одной к другой и от стен к столбам, — пока не втолкнули в предсмертное состояние. А потом объяснили ей эту встречу так:

— Теперь мы с радостью примем тебя в компанию. Потому что новопришельцы всегда пользуются у нас до получения пищи приветственным битьем, или встречными ударами.

Как только Симби миновала битье, она заметила, что многие из рабынь, особенно молодые, закованы в цепи. Их палила жара, поливали дожди, и они лежали на земле по неделе — за невольные оскорбления стражниц охраны, которые полновластно распоряжались их жизнью, и если понадобится, то до лютой смерти.

— Сомнений нет, я погибну в этом дворе, — с внезапным ужасом прошептала Симби, увидевши скованных молодых рабынь.

— Ну, не сразу, потому что сначала тебе придется сесть, и я часок-другой отдохну у тебя на голове, — распорядилась одна из стражниц. Хочешь не хочешь, а Симби села, и она (стражница) взгромоздилась ей на голову, чтобы отдохнуть в свое полное удовольствие. И Симби все еще служила сиденьем, когда одна из младших рабынь принесла ей полусырую пищу — для пропитания. Но она (Симби) не смогла подкрепиться, служа сиденьем тяжелой стражнице. Хотя и не ела с тех самых пор, как ее похитил на перекрестке Дого.

А стражница, убедившись, что Симби не ест, безжалостно приказала младшей рабыне бить ее за отказ подкреплять свои силы, и та избила Симби до полусмерти, пока она (отдыхающая стражница) по-прежнему восседала у Симби на голове.

— Эх! Предостерегала же меня моя матушка от попытки познать бедность и бедствия! — мучительно возопила под ударами Симби.

— Ах, предостерегала? — вскричали некоторые рабыни. — Так позволь тебе намекнуть, что настоящих бедствий ты даже еще и не видела! Мы пока только забавляемся с тобой, будто ты благородная дама!

— Да, я непременно здесь умру! — услышавши их слова, воскликнула Симби. И она беспрестанно покрывалась испариной от тяжелого бремени на своей голове.

Жители в этом городе никогда не пели. Даже барабанить, смеяться, шутить и радоваться жизни там запрещалось. Под страхом смерти для всякого горожанина. Потому что их боги не любили веселья.

На следующее утро Симби отправили работать на ферму с остальными рабынями. Они работали от рассвета до темноты. Но уже за несколько первых минут ладони Симби вспухли и посинели, так что ей было мучительно трудно даже притронуться к любому предмету. Она ведь с самого своего рожденья никогда не работала, а только пела.

— Очень уж ты ленивая, Симби, — вот что твердили ей постоянно рабыни, карая с помощью всевозможных лишений.

Однажды ночью, когда она поняла, что если ее заставят работать по-прежнему — вровень с другими — хоть день или два, то ей предстоит в скором времени умереть, она принялась размышлять про себя, чем умилостивить остальных рабынь. И вот, по умению замечательно петь — до встречи с Дого на перекрестке дорог, — ей припомнилась на исходе ночи одна из ее продолжительных песен, и она репетировала ее в уме с мыслью спеть поутру рабыням, пока не забрезжил утренний свет. Хотя никаким развлечениям и проч. предаваться в том городе было нельзя; но Симби тогда про это не знала.

Едва чуть забрезжил утренний свет, Симби сразу же начала свою песню. Она начала свою песню и пела, пока не проснулись другие рабыни, и сам хозяин со всем семейством, и многие люди из прилежащей округи.

Услышавши своевольное пение Симби, хозяин свирепо помчался к рабам, чтобы немедленно прекратить их песню. По несчастной случайности, когда он примчался, он споткнулся о пень, а споткнувшись, упал, а упавши, мгновенно и сломя голову умер. Как только известие про случай с хозяином дошло до его домашних и домочадцев, они прибежали на место смерти.

А увидевши, что он распростерт на земле — мертво и бездыханно, — разом вскричали:

— Э-хе-хе! Симби, ты же убила своего хозяина!

— Ничего подобного! Это вовсе не я его убила! — воскликнула Симби.

— Именно ты! Убила своевольной песней! — гневно вопили родственники хозяина.

И тут же один из них предложил:

— Давайте-ка прямо сразу прибьем ее дубиной до смерти во имя суровой мести за преступление!

— Э, нет, не надо прямо сразу до смерти. Если мы прибьем ее сразу до смерти, она не познает настоящего отмщения. Я предлагаю проткнуть ее сердце острым ножом и не вынимать его, пока она не умрет в нескончаемых муках, — мстительно отозвался другой из родственников.

— А по-моему, это тоже будет ей слишком легко. Нет, надо сделать крепкий гроб из толстых досок. Мы положим ее туда живую и пригвоздим сверху крышку. Потом отнесем гроб на берег и бросим в речку. Он поплывет вниз по течению, а она примет в нем самую медленную смерть от бедственных мучений, — предложил третий.

— Прекрасно! Мы согласны с твоим предложением! — воскликнули все остальные родственники.

Через час принесли сколоченный гроб. Симби одели в три одеяния, которые до смерти принадлежали ее хозяину, голову ей приплюснули хозяйской шапкой, на левое плечо повесили меч, в левую